Александр Гейман "Император соло"

И изводя несчастного сенешаля своей самоотверженностью, король прилежно трудился, продолжая долбить ствол ножом. По- том он все-таки допустил к этому сенешаля, но окончательную отделку произвел сам.

- Ну вот,- сказал наш бравый король удовлетворенно,- теперь только устлать стенки скважины мхом, для мягкости, и будет то, что надо!

- Ваше величество, а как насчет увлажнения? - озаботил- ся сенешаль. Не будет ли слишком сухо?

- Что ты предлагаешь?

- Дупло дятла, ваше величество, наверняка устлано пу- хом. Если его достать и еще смазать яичным желтком, то...

- Отличная идея! - одобрил, смягчаясь, король.

"Все-таки и от сенешаля бывает иногда какая-то польза", - подумал он.

А сенешаль быстренько слазил на дерево, выгнал дятла, достал пух и яйца и, спустившись, подготовил надлежащим обра- зом скважину. Он лично проверил большим пальцем, не завелось ли в новом дупле какое-нибудь вредное животное, и решил, что на сей раз опасность исключена.

- А теперь, сенешаль,- сказал Луи,- иди-ка ты вон в те кустики и сиди там, пока я тебя не позову, а то я стесняюсь.

- Как, сир, вы не допустите меня лицезреть королевский шпандох? огорчился сенешаль.

- Нет, дружок, я боюсь, как бы ты снова меня не сглазил.

Обиженный сенешаль пожелал его величеству успеха и уда- лился в кусты. Вообще-то он был страшно зол на короля за то, что тот обозвал его, сенешаля, фуфлом. Он спрятался в кустах так, чтобы его не было видно, а сам достал у себя из планше- та бумагу и карандаш и стал лихорадочно делать зарисовки. "Пошлю эти рисунки в лондонский "Панч" - пусть весь мир зна- ет, что вытворяет наш додик-король!" - злорадно мечтал сене- шаль.

А добрый король Луи, не подозревая о таком вероломстве, нежно шептал "Моя лапушка, пряничек, помпушечка моя..." и производил меж тем колебательные движения, то приближая свой таз к стволу вяза, то отодвигая его. Вся королевская душа пела, каждая жилочка в нем радовалась жизни. "Что значит на- стоящая близость с природой!" - думал про себя Луи. Он так увлекся, что спустя без остановки продолжил колебать вяз. Правда, королю ужасно мешало то, что почва под его ногами притопталась, и Луи теперь приходилось приподниматься на цы- почках, но пылкий король отважно решил пренебречь этой поме- хой - оставалось уже недолго.

И вот настал миг, сполна возместивший доброму королю все неудачи этого дня, включая злополучного дятла и пыхтения стоя на цыпочках. Казалось, сама природа благоговейно замер- ла, не решаясь потревожить торжественности момента,- смолкли птицы, в ветвях не шевелился ни единый листочек... "По кай- фу!.." - в сладкой истоме шептал Луи, обхватив в полузабытье ствол. Он все не распускал объятия, желая увековечить бла- женное мгновение.

Эта-то затянувшаяся пауза и погубила венценосного бедо- лагу: едва он собрался вынуть то, что любой иной вынул бы уже давно, как вдруг почувствовал, что вынуть-то и не может! Что-то внутри скважины крепко обхватило важнейший из членов королевского тела и не пускало его на волю. А все дело в том, что когда король с сенешалем скоблили дупло, то в нем осталось много древесной крошки. Смешавшись с желтком дятла и ко- ролевким секретом, она образовала ту смесь, из которой как раз готовят сверхклейкий раствор. Пока Луи совершал безоста- новочные движения, этот раствор не успевал схватиться, но стоило королю на минутку замереть - и - оп-па! влип!!! Да еще как влип-то - посудите сами, египетские пирамиды потому и простояли семь тысяч лет, что камни в них скреплены меж собой раствором, куда входит желток страуса и сперма фарао- нов. Разумеется, бедняга-король не ведал, что он заново от- крыл утраченный секрет пирамид, ведь рядом не было придвор- ного алхимика, чтобы растолковать Луи всемирное значение его королевского опыта. Но даже если бы ему вручили за это за- служенную Нобелевскую премию, разве это утешило бы несчастно- го короля?

Конечно, нет! - король, как ни пытался, не мог освобо- диться от цепкой хватки коварной дырки. А он и так ужасно устал стоять на цыпочках, а тут еще на него почему-то напала страшная чесотка. Чесалось, впрочем, не то место, которое бы- ло скрыто в дупле, а около него. Но поскольку последним решительным движением король прижал себя к вязу тесней некуда, то теперь пальцы его рук еле могли протиснуться туда, где чесалось, и несчастный Луи никак не мог почесаться от души и унять этот кусачий зуд. Король уже по-всякому пробовал осво- бодиться - то шевелил телом вправо, то влево, то пытался расслабиться и съежить застрявшее в дупле до самого маленького размера - но все без толку: застрявшее-то съеживалось, но все равно оставалось сцепленным с дуплом.

- Сенешаль! - воззвал, наконец, отчаявшийся король. - Мой верный сенешаль, где ты?

Ответом было молчание.

"Нет, надо говорить так, чтобы он думал, будто ничего особенного не случилось",- решил король.

- Сенешаль, а, сенешаль! Хочешь, скажу чего-то? Ты с катушек повалишься, в натуре!

Но сенешаль почему-то не заинтересовался.

- Сенешаль! Падла! С тобой король говорит, кажется! - взревел наш кроткий король Луи.

Но и гнев монарха не впечатлил сенешаля. И тогда Луи испугался: не круто ли он берет с сенешалем? И наш милосерд- ный король сменил тон:

- Сенешаль, голубчик, ты, поди, на меня из-за кобылы обиделся? Так я пошутил, ты не думай!

- ...

- Если хочешь, так можешь моего жеребца трахнуть,- пожа- луйста, я слова против не скажу,- предложил великодушный мо- нарх.

- ...

"Нет, наверное, он мальчиками не интересуется, раз кобы- лу держит для этого дела",- сообразил мудрый король.

- А то приходи на мою конюшню, у меня там много кобыл. Я скажу конюхам - они тебя всегда пустят.

- ...

- Что? Не хочешь? Ну, тогда... тогда... эй, сенешаль, так и быть, мы ведь друзья! Ты, верно, о мадам Помпадур взды- хаешь, да? Да ведь?

- ...

- Ну, так и быть: я с ней поговорю - она тебе даст разо- чек! Что, здорово? Что молчишь? Мало? Ну, хорошо - три разоч- ка!

- ...

- Ну, как? А? Ладно - так и быть - твой каждый четверг!

Однако и ложе с мадам Помпадур каждый четверг не заста- вило откликнуться сенешаля.

- Сенешаль, а ты точно фуфло,- стал сердиться король. - Какого же хрена тебе тогда надо, а?

- ...

- Сенешаль, я ведь и башку тебе могу отрубить, понял?

- ...

И окончательно выйдя из себя, король заорал:

- Сенешаль говно! Говно! Говно!

Увы - и этот вопль остался без ответа. А дело было в том, что королевский шпандох затянулся, и сенешалю надоело делать в кустах зарисовки. Он утомился, прилег в тенечке головой на пенек, выдул фляжку бургундского да и заснул себе. И если его августейшего сюзерена не отпускал вяз, то сенешаля не менее крепко повязал сон. Поэтому как ни напрягал свою глотку король, он по-прежнему не мог дозваться изменника-се- нешаля.

Зато произошло другое: вопли короля привлекли внимание бурого медведя, который лакомился неподалеку малиной. Ему стало любопытно: что это за додиков принесло к нему в лапы? Медведь пошел на крики и, миновав спящего сенешаля, направил- ся к вязу, давая о себе знать ласковым ревом. Король обернул- ся на этот рев, увидал медведя и решил, будто бурый хищник, не иначе, слопал сенешаля - то-то он и не отвечает! - а те- перь косолапый, верно, подбирается, чтобы сожрать и его, ко- роля Луи! - и наш добрый король обделался со страху. Конечно, кто-нибудь другой на его месте рванулся бы посильней и, наве- ки расставшись со своим застрявшим, скрылся бы в чаще леса. Но наш храбрый король до того обессилел, что отважно остался у вяза.

А мало кто знает, что все крупные хищники, особенно ме- дведи, большие любители дерьма, особенно человеческого. У львов, например, рацион на пятьдесят процентов состоит из не- чистот, а у медведей, особенно французских, и на все семьде- сят. Вот и этот бурый мишка был сущим говноедом - он обожал говно даже больше меда, да и вообще нрава был совершенно до- бродушного. Но наш король не знал об этом, и когда медведь подошел к нему вплотную, то короля прошиб приступ болезни, медвежьей во всех смыслах. А косолапый очень обрадовался, обнаружив целую кучу любимого лакомства и тут же все слопал

< Назад | Дальше >