Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

Тем временем Вероника, повесив боа на Грымзина, задрала платье и продемонстрировала Лидии Владимировне ягодицы. Репортер Ибикусов, которого никто не встречал, достал из кармана блокнот и записал: "Похоже, лавры аптекарши Бряцаловой не дают покоя и другим жительницам нашего достославного города. Сегодня свой круп продемонстрировала Вероника Николаевна Курская. Доколе наша общественность будет попустительствовать подобному поруганию нравов?".

Но Лидия Владимировна, увидав на крупе родинку в виде паучка, вскрикнула:

-- Доченька моя, это ты! Ты! O боже, это она, моя ненаглядная Вероника! -- И со слезами радости она упала на грудь новообретенной дочери. Бомжи и прочая праздношатающаяся публика наблюдали за этой душещипательной сценой со слезами на глазах -- они и мечтать не могли, что сказка, виденная по телевидению в латиноамериканских сериалах, так неожиданно обернется былью в их прозаическом Кислоярске.

-- Мамочка, наконец-то мы вместе! -- прошептала Вероника и, покачнувшись, упала матери на грудь. Грымзин и Лидия Владимировна подхватили Веронику под руки, и счастливое семейство удалилось в грымзинский микроавтобус "Латвия".

"x x x"

Последним, когда причал уже почти опустел, "Инессу" покинул политик Гераклов. Он вел беглого государственного преступника Александра Петровича Разбойникова. На пристани их встречали два милиционера с тележкой.

-- Мы прибыли забрать его, -- кивнул один из милиционеров в сторону Петровича. A другой добавил:

-- Но тюремный "воронок" опять сломался, так что пришлось изменить транспортное средство.

-- Я вам не доверяю! -- громогласно заявил Константин Филиппович. -- Вы его один раз уже упустили. Я сам доставлю его по назначению!

-- Да здррравствует демокррратия! -- крикнул Гриша, сидевший на плече у Гераклова. Петрович угрюмо глянул на ворона, но ничего не сказал.

-- Заключенный Разбойников, прошу в карету, -- любезно пригласил один из конвоиров. Александр Петрович молча повиновался. Гераклов взялся за оглобли и покатил тележку. Милиционеры двинулись по обеим сторонам импровизированной "Черной Берты".

При выходе из гавани процессию окружил пикет левых бабушек, вооруженных плакатами наподобие "Свободный Кислоярск боится свободного Разбойникова!". Воспользовавшись заминкой, Петрович попытался произнести небольшую речь:

-- Не надо оваций, товарищи! Красного графа Монте-Кристо из меня не получилось, придется переквалифицироваться в...

Однако в кого собрался переквалифицироваться товарищ Разбойников, пикетчицам узнать не довелось, так как Гераклов решительно взялся за ручки тележки и, раздвигая восторженных старушек, двинулся дальше, так что милиционеры едва за ним поспевали. A по улице неслось раскатистое Гришино:

-- Да здррравствует Кислоярррская Pрреспублика! Xаррре Кррришна! Pрразбойникова -- в тюрррьму! Xаррре Pррама! Геррраклову -- трррижды уррра!

"ЭПИЛОГ"

Жаркое летнее солнце щедро осеняло своими лучами мирные улицы Кислоярска. В тени заборов умиротворенно отдыхали пьяницы, а бродячие шавки, свесив до земли языки, расслабленно мочились на те же заборы. Город дышал зноем и покоем. Василий Николаевич Дубов в строгом черном адмиральском кителе шел под руку с Чаликовой по Барбосовской улице и мечтал о стакане холодной газировки. И вдруг его внимание привлекла некая мрачная личность, которая сдирала корявой железякой со стены дома новенькую табличку "Улица Василия Дубова" и на ее место приколачивала предусмотрительно сохраненную старую -- "Барбосовская улица". Чуть ниже таблички взгляд Дубова наткнулся на две бумажки, одна из которых была сильно выцветшей, с портретом Разбойникова, а на второй, совсем свежей, Василий Николаевич узнал собственное фото.

-- Вот, Наденька, полюбуйтесь -- это моя фотография, которая некогда красовалась на доске почета Горкома комсомола, -- вполголоса обратился он к своей спутнице. -- Только тогда ее осеняла надпись "Наши лучшие передовики", а теперь -- "Их разыскивает милиция".

-- Да еще и в такой компании, -- невесело усмехнулась Надя.

-- Да, Наденька, пожалуй, вы правы -- пора сматывать удочки. Поедемте на природу ловить рыбу. Я тут знаю одно тихое озерцо, будем жить в шалаше, слушать пение птиц, пить березовый сок, петь песни возле костра и варить уху, если чего поймаем.

-- Будем считать это заслуженным отпуском, -- добавила Чаликова, а про себя подумала: "C Васей рай и в шалаше".

Елизавета КОЖУХОВА

ХОЛМ ДЕМОНОВ

Автор предупреждает - книга по жанру является фантастико-приключенческой и содержит элементы детектива и сатиры. Но не содержит элементов секса и насилия.

Автор предупреждает - что уже работает над продолжением.

Aвтор предупреждает - все имена и названия являются вымышленными и всякое совпадение случайно.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

НЕВЕСТА ДЛЯ ВУРДАЛАКА

По изрытому глубокими ямами пологому склону поднимался коренастый человек с рюкзаком за спиной. Он то и дело оглядывался, явно не желая быть увиденным на этом заброшенном тоскливом холме, который одиноко высился среди бескрайних болот, лишь изредка перемежавшихся небольшими перелесками.

Вечернее солнце последними косыми лучами золотило мертвую болотную зыбь и заставляло отбрасывать почти бесконечную тень два мрачных столба, возвышавшихся на вершине холма.

Но человек с рюкзаком не знал, что он не один в этом забытом богом и людьми уголке - в одной из каменистых ям, которые, будто оспины, бороздили склоны холма, укрывался другой человек. Он терпеливо ждал, изредка на миг выглядывая из своего неверного укрытия.

Человек с рюкзаком присел на булыжник недалеко от подножия столбов и, прикрывая глаза ладонью, стал наблюдать то за солнцем, торжественно опускавшемся в болото, то за круглой белесой луной, которая, будто не в силах дождаться короткой июльской ночи, уже появилась на другом краю небосвода.

И когда солнце, в последний раз блеснув по поверхности болота, уступило место долгим летним сумеркам, человек поднялся и, посмотрев на часы, сказал:

- Все, пора.

В последний раз оглянувшись, он поправил рюкзак и двинулся к столбам.

- Ну, теперь ты от меня не уйдешь! - возбужденно потирая руки, пробормотал второй человек и легко выскочил из ямы. Однако на вершине холма уже никого не было - лишь легкий ветерок шелестел в траве, пробивавшейся между камней, разбросанных там и сям у подножия мрачных столбов.

- Что за чертовщина! Куда он исчез? - тряхнул второй темно-русыми кудрями и в недоумении оглянулся по сторонам. Он тщательно осмотрел все ямы и руины и, убедившись, что там действительно никого нет, неспеша побрел вниз по склону - туда, где за заболоченным лугом виднелась дорога, единственное, что напоминало о присутствии современной жизни в этих унылых местах, осененных каменными следами давно минувших веков.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ЗАКОЛДОВАННОЕ ГОРОДИЩЕ

Стоял теплый летний вечер. Несколько дачников садового кооператива "Жаворонки" и их гостей, собравшиеся вокруг стола с резными ножками на веранде скромного деревянного домика известной кислоярской писательницы Ольги Заплатиной, попивали чаек с бубликами, любовались огромным красным солнцем, величественно тонувшим в мрачных пучинах окрестных болот, и вели неспешную беседу.

- Что-то Василий Николаич запропастился, - с некоторой тревогой заметила хозяйка, украдкой поглядев на часики. - Уж два часа как ушел.

- Все-таки золотой он человек, - откликнулась другая дачница, бакалавр исторических наук баронесса Хелен фон Ачкасофф. - Ведь это именно Василий в прошлом году избавил нас от воров, которые шарили по дачам и тащили все, что плохо лежит.

- Расскажите, пожалуйста, - глубоким басом попросил майор Селезень. Он сидел в шезлонге и с шумом потягивал чаек прямо из блюдечка.

- Ну, это вам лучше всего расскажет сам Василий Николаевич, - ответила писательница, привстав со старенького плетеного кресла и положив себе в блюдечко вишневого варенья из литровой банки. - Могу только сообщить, если вы, Александр Иваныч, еще не в курсе: тот домик, что вы приобрели, раньше как раз и принадлежал главному вору. Представьте себе, этот негодяй крал у своих же соседей!

- Не воруй в собственном доме, - проворчал майор и, вновь принимаясь за чай, добавил: - А в чужом и подавно.

< Назад | Дальше >