Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

- Это верно, - согласился Дормидонт Петрович, - дела сдать нужно. Ну ничего, в темнице и сдашь.

- Мне хотелось бы, чтобы их принял Борька, - попросил Рыжий, надевая кафтан прямо поверх исподнего.

- Ну, Борька так Борька, - не стал спорить царь. - А кстати, знаешь ли ты, поганец, отчего я тебя так мягко наказал?

- На все ваша воля, царь-батюшка, - с низким поклоном молвил Рыжий.

- А вот и не моя. Госпожу Чаликову благодари, это она, чистая душа, за тебя попросила!

- Что?! - вскочил Рыжий. - Она жива?

- Жива, разумеется. И не токмо она. - Государь распахнул двери спальни. На пороге стояли Дубов, Чаликова, майор Селезень, баронесса Хелен фон Ачкасофф и Чумичка. При их виде Рыжий беззвучно раскрыл рот и стал медленно оседать на постель.

***

Вскоре Дормидонт Петрович покинул терем, прихватив с собой Рыжего, Каширского и Танюшку - первых двоих для доставки в темницу, а третью - не то в монастырь, не то под домашний арест. Удалился и Чумичка, и гости остались одни (если не считать немногочисленной прислуги) в доме Рыжего, где им предстояло провести почти месяц - до следующего полнолуния.

- По правде говоря, у меня сейчас одно-единственное желание - от всей души выспаться, - призналась Надя.

- Аналогично, - коротко добавил Селезень. Госпожа Хелена и Василий Дубов тоже откровенно позевывали - действительно, за последние несколько ночей нашим путникам поспать почти не довелось.

Все четверо разбрелись по своим горницам, но вволю отоспаться им не удалось и на сей раз - причиной преждевременного пробуждения стали крики и вопли, доносившиеся с улицы.

- Все ясно - народ выражает радость по поводу очередной опалы Рыжего, спросонья пробормотал Василий, с трудом подымаясь с постели. Но в данном случае проницательный сыщик несколько промахнулся - ликование было вызвано не политическими, а скорее техническими причинами. По улице несколько человек богатырской внешности толкали майорский "Джип", а сзади валила городская толпа. В кабине важно восседал уже знакомый путникам Борька тот самый, которому Рыжий, отправляясь в темницу, собирался сдать дела.

"Дорвался до руля", неприязненно подумал Василий. "Джип" завели во двор, и толпа разочарованно разбрелась. А уже через несколько минут Дубов, Чаликова, майор и баронесса принимали в гостиной комнате Борьку и одного из "богатырей", которого преемник Рыжего представил как кузнеца и народного умельца Прова Викулыча.

- Вот, Александр Иваныч, тот человек, что починил вашу самоходную карету, - сообщил Борька.

- Да там всегой-то одна какая-то хреновина полетела, на которой искорка проскакивает, дак я ее маненько подковал и взад присобачил, - почесывая огромную черную бороду, неожиданно высоким голоском промолвил Пров Викулыч. - Должна работать. - И, немного подумав, добавил: - Овродя бы.

- Ну так пойдем, Викулыч, посмотрим, в чем там дело, - обрадовано вскочил Селезень.

- Погодите малость, - удержал его Борька. - У меня к вам предложение от нашего Государя - стать одним из Царь-Городских воевод.

- Передайте Государю мою признательность, - прогудел майор уже из дверей, - но я предпочел бы остаться простым консультантом.

- Кем-кем? - не разобрал Борька.

- Ну, советником. - Дверь за Селезнем и Викулычем закрылась. Борька непринужденно уселся за стол:

- Государь просил передать, что вы можете жить здесь, сколько вам будет угодно.

- Мы не хотели бы злоупотреблять гостеприимством Государя, дипломатично ответил Дубов, - и, скорее всего, через месяц покинем Царь-Город.

- Но, может быть, у вас имеются какие-то пожелания? - продолжал допытываться Борька.

- Единственное - неусыпно следите за Каширским. Не давайте ему ни малейшего шанса сбежать!

- Учтем, - тряхнул кудрями Борька. - Ну что ж, мне пора. Если что, обращайтесь прямо ко мне. - И преемник Рыжего резво покинул гостиную, едва не столкнувшись в дверях с майором Селезнем.

- Ну, Викулыч - молодец, - радостно загромыхал майор, - Починил машинку так, что любо-дорого! Можем ехать хоть сейчас.

- А бензина до городища хватит? - с сомнением спросила баронесса.

- Должно хватить, - уверенно ответил Александр Иваныч. - В крайнем случае горилкой заправим. Доберемся!

***

За ужином Василий сообщил:

- Я тут побывал в рабочем кабинете нашего радушного хозяина и, уж извините, это чисто профессиональное, немного покопался в его бумагах.

- Ну и как? - живо заинтересовалась баронесса.

- Там я нашел тетрадку с его личными записками - нечто вроде дневника. Но большая часть записей сделана на иностранных языках - кажется, на немецком и французском. Сам я ими, увы, не владею...

- Разберемся, - уверенно пробасил майор Селезень. - Хотя мне как офицеру претит рыться в чужих бумагах.

- Ничего, Александр Иваныч, это пятно на вашей офицерской чести мы возьмем на себя, - успокоила его Чаликова.

- Лично я как историк просто обязана копаться в чужих бумагах, заметила баронесса. - Это мой профессиональный долг!

После ужина все прошли в кабинет Рыжего, и Василий продемонстрировал ученическую тетрадку, почти до половины исписанную мелким почерком - судя по всему, и тетрадь, и шариковую ручку, коей были сделаны записи, Рыжий приобрел во время одного из нелегальных визитов в тот мир, из которого прибыли Дубов и его спутники.

- Между прочим, это лучший способ шифровки, - заметила баронесса. Насколько я понимаю, здесь иностранными языками никто не владеет.

- Только Рыжий, - задумчиво добавила Чаликова. - Странно...

- Тут записи последних нескольких дней, - пояснил Дубов. - Более ранние дневники он, должно быть, хранит в другом месте. Вот здесь, на первых страницах, текст, как я понял, по-французски. Может быть, кто-то из вас владеет этим языком?

- Я владею, - к общему изумлению заявил майор Селезень. И пояснил: Когда-то я состоял при советском военном атташе в солнечном Кот д'Ивуаре, вот маленько и научился.

Взяв тетрадку, майор начал, то и дело останавливаясь и подбирая слова, переводить текст "с листа":

- "Часто я задаю себе вопрос - а правильно ли я поступаю, проводя в Кислоярском царстве реформы, имеющие целью вывести его из векового застоя и поднять на уровень современной европейской цивилизации? Оправдан ли такой эксперимент? Этот мир как бы застыл на уровне тринадцатого века и за несколько столетий не создал ничего нового ни в науке, ни в технике ни в искусстве, ни в общественном развитии - ни в чем. Нет, я, конечно, понимаю, что произвести за два десятка лет скачок через несколько веков дело нереальное, но хоть что-то могу я сделать? Помню, какое сопротивление вызвала в обществе постройка городской канализации - а ведь люди довольны, что живут не в такой грязи, как раньше. То, что бояре ропщут - так я же прекрасно понимаю, что им не дает покоя моя личность и мое влияние на царя, какое им и не снилось, но канализацией-то господа бояре вовсю пользуются. Я пытаюсь на личном примере внести в мрачную архитектуру и неудобную планировку Царь-Городских изб и теремов нечто новое изолированные комнаты, широкие окна, открытые веранды - и вижу, что людям это нравится и что если бы не проклятая вековая косность, то многие давно уже перестроили бы свои дома на новый лад. В какой-то момент я начинал думать, что это перст судьбы - то, что при царе Дормидонте появился такой человек, как я, способный привнести в здешнее общество прогрессивные плоды цивилизации и в то же время оградить его от побочных отрицательных явлений. Но вот я узнал, что между мирами путешествует и некто мосье Каширский. Поначалу я принимал его за обычного авантюриста, мага-недоучку, но когда боярин Андрей продемонстрировал подаренный Каширским пластмассовый крест от Кислоярских кооператоров, то стало ясно государство в опасности. И тем более, что Каширский имеет какие-то дела с князем Григорием. А когда мне стало известно, что Каширский наследил и в том мире, я разработал план..." На этом французская запись обрывается, сообщил Селезень, возвращая тетрадку Дубову, - а дальше по-русски.

- Ну, что за план придумал Рыжий, нам уже ясно, - заметил Василий. - Я уже заметил, что в тетрадке есть записи и на русском языке, но особо в них вдаваться не стал.

< Назад | Дальше >