Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

- Он сам, властитель Синодала,

Ведет богатый караван.

Ремнем затянут ловкий стан;

Оправа сабли и кинжала

Блестит на солнце; за спиной

Ружье с насечкой вырезной.

Играет ветер рукавами

Его чухи - кругом она

Вся галуном обложена.

Цветными вышита шелками

Его седло; узда с кистями;

Под ним весь в мыле конь лихой

Бесценной масти, золотой.

Питомец резвый Карабаха...

- Кстати, я раньше на все сто был уверен, что Карабах - это фамилия конезаводчика, - заметил майор. - А о том, что это такое на самом деле, узнал только году так в восемьдесят восьмом. Нет, все же так писать нельзя!

И иллюстрировать тоже негоже.

- А в чем дело? - пожала плечами Надя. - Прекрасные стихи. И иллюстрация неплохая...

- Так-то так, - отложил альбом Селезень, - но что получается? И Тамара, и Демон - это личности незаурядные, наделенные могучим духом и высокими страстями, а жених Тамары - просто ничтожество, о котором как о человеке и сказать-то нечего? Только о его сабле да ружье да о коне!

- Выходит, что так, - согласился Дубов.

- Нет, не так! - стукнул кулачищем по скамейке майор Селезень. Почему-то считается, что раз военный - значит, солдафон или полный кретин.

Ну ладно, Врубель его изобразил так же, как в поэме, но Лермонтов-то что? Он ведь сам был офицером, а так пренебрежительно пишет о человеке с ружьем! Или возьмем "Песню про купца Калашникова": купец - благородный человек и образцовый семьянин, а царский опричник - негодяй и прелюбодей... Нет, может быть, поэтом он был и неплохим, но настоящим патриотом не был. Вот скажите пожалуйста: когда мордавско-придурильский конфликт разгорелся, кого позвали - высокодуховных художников? яйцеголовых профессоров? Нет - позвали тупого вояку Селезня. И он, этот примат в майорской фуражке, навел мир!.. Ну ладно, чегой-то я маленько зарапортовался. Бывает, знаете, когда до глубины души проймут. У майоров, видите ли, тоже душа есть. - И, уже успокоившись, Селезень добавил: - А вообще-то вы будьте поосторожней. С чертовщиной свяжешься, так потом не развяжешься. Лермонтов "Демона" написал - и погиб в расцвете лет. А Врубель так и вовсе с крыши съехал... Ну, бывайте, - резко прервал майор содержательную беседу и двинулся к своему "Джипу", оставив Надю и Василия переваривать новую информацию.

- Да, ребята! - внезапно обернулся Селезень. - Если наклюнется еще какое-нибудь интересное приключение, не забудьте про меня.

- Всенепременно, Александр Иваныч! - улыбнулся Василий, и "Джип", взревев мотором, сорвался с места.

- Да, Наденька, похоже, надо ехать в Старгород, - проводив взглядом машину Селезня, резюмировал Дубов. - Тут мы ничего толком не узнаем. Предлагаю отправляться завтра с утра.

- Да, так и сделаем. Но сегодня я хочу заглянуть еще в одно место.

- В какое?

- В Кислоярский музей. Шансов, конечно, немного, но вдруг его работники что-то расскажут про своего коллегу Козицкого.

- Может быть, - без особого энтузиазма отозвался Василий. - Ну хорошо, вы идите в музей, а я пока начну собираться в дорогу.

***

Директриса Кислоярского городского музея Тамара Михайловна Свешникова встретила Чаликову очень любезно, а узнав о целях ее визита, даже попросила секретаршу никого к ней в кабинет не пропускать и не соединять, если вдруг паче чаяния кто-то позвонит.

- Знаете, госпожа Чаликова, а ведь вы не первая, кто приходил ко мне по этому делу, - говорила Тамара Михайловна, проницательно поглядывая на Надю.

- Одна дама уже интересовалась, но я предпочла с нею не слишком откровенничать. Но вам я расскажу все, что мне известно, хотя, по правде говоря, и известно мне не слишком-то много.

- Что за дама, я уже догадываюсь, - заметила Надя. - Но почему ко мне такое доверие?

Директриса чуть смутилась:

- Видите ли, у меня нет уверенности, если так можно выразиться, в чистоте замыслов госпожи баронессы фон Ачкасофф. А вы - другое дело, тем более что действуете не совсем сами, а вместе с Василием Николаевичем Дубовым, не так ли? - Надя кивнула. - А уж господина Дубова я давно знаю за исключительно честного и бескорыстного человека. Между прочим, однажды он уже помог обогатить нашу коллекцию необычайно ценным экспонатом...

- Тамара Михайловна, может быть, вы были знакомы со своим Старгородским коллегой Всеволодом Борисовичем Козицким? - спросила Надя. - Что это был за человек?

Госпожа Свешникова на минутку задумалась:

- Н-нет, лично с ним знакома не была, может, и видела когда на слете музейных работников. Но все наши общие знакомые, искусствоведы и музейщики, говорили буквально в один голос - умница, эрудит, специалист в самых разных областях искусства, полиглот... А когда начались военные действия, Козицкий прислал мне письмо, в котором спрашивал совета, что делать с ценностями Старгородского музея.

- Письмо сохранилось? - спросила Надя.

- Да нет, Всеволод Борисович прислал его, что называется, с оказией и просил по прочтении сжечь, а ответ послать с той же оказией. Он писал, что готовится к эвакуации музейных ценностей из Старгорода, и спрашивал, смогу ли я разместить их у себя в музее. Естественно, я написала, что согласна и сделаю все, что только смогу, чтобы музейные экспонаты были в целости и сохранности. Но даже не знаю, успел ли он получить мой ответ, так как вскоре все ценности были вывезены из Старгорода и исчезли вместе с директором.

- Тамара Михайловна, а почему он собирался их вывезти именно в Кислоярск?

- спросила несколько удивленная Надя.

- Ну что ж, - чуть дрогнувшим голосом сказала директриса, - я вам открою все, что мне известно, до конца. Но убедительно прошу в случае чего на меня не ссылаться. Всеволод Борисович писал, что, по его сведениям, Придурильские власти намерены продать картины Врубеля куда-то на Запад, а на вырученные деньги приобрести партию оружия. Естественно, Козицкий не мог допустить, чтобы искусство служило войне и смерти. Более того, он был одним из немногих, кто во времена военно-патриотической истерии имел мужество открыто выступать за мирное разрешение мордавско-придурильского конфликта. И потому опасался, что власти могут в любой момент снять его с должности "за пацифизм и измену Родине" и поставить послушного им человека. Оттого-то он так и торопился с эвакуацией. Но это не для протокола, - еще раз подчеркнула Тамара Михайловна. - И вот еще один момент - скорее всего, он не имеет никакого отношения к вашим разысканьям, но имеет некоторое отношение к содержанию исчезнувших картин Врубеля.

- Да, это весьма любопытно. - После таких откровений госпожи Свешниковой Наде уже было бы не совсем удобно не проявить должной заинтересованности даже в том вопросе, который ее в данный момент не слишком волновал.

***

< Назад | Дальше >