Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

Но тот человечек, которого он называл Светиком, никак не реагировал на приветствия Сашульчика. Ну разве что хрюкнул. Правда, довольно дружелюбно.

При этом опуская яблоко в карман пиджака, а куриную ножку за пазуху.

Мешковский попытался облобызать Светика, но тот мягко уклонился, и хозяин попал рукой в винегрет. Светик аккуратно извлек руку Сашульчика из тарелки, аккуратно же облизал пальцы и снова погрузился в процесс забрасывания еды в рот и карманы. Тогда Мешковский просто поцеловал его в макушку и перенес свое внимание на проигрыватель. А комната тем временем наполнялась людьми, возникавшими, казалось бы, из ниоткуда. Кто-то уже шурудил в холодильнике, деловито гремя банками. А кто-то рылся в шкафу, выкидывая прямо на пол цветастые галстуки Мешковского. Сам же хозяин наконец запустил добитую радиолу, и по квартире понеслись истерические вопли Пугачевой: "...все могут короли...я так хочу, чтобы лето не...как айсберг в океане...какой был полковник!"

Дубов, стараясь не привлекать к себе внимания, двинулся к дверям, но там он столкнулся с господином Светиком, который вальяжно выплывал вон, нагруженный провизией, как испанский галион золотом. Сыщик деликатно посторонился, и худосочный обжора хрюкнул ему дружелюбно. Хотя, может, это была просто отрыжка? А Сашульчик уже танцевал, завернувшись в простыню. "...и будешь ты летать с одним крылом..." Василий хотел сказать "до свидания", но, здраво подумав, предпочел удалиться без прощаний. От греха подальше...

***

В кислоярском угро было людно и шумно, как на вокзале. Дубов, бросив дежурному: "Я к Столбовому", окунулся в облака табачного дыма и непрерывный гомон. Добрый день, привет, здрасьте - неслось со всех сторон, но он упорно продвигался к цели. И в конце концов налетел на Столбового в дверях его кабинета.

- А, Василий Николаич, - виновато улыбнулся хозяин, - извините, спешу, спешу.

- Егор Трофимыч, - решительно преградил ему дорогу Дубов, - пару минут, не более!

Столбовой, скорбно потоптавшись на месте, развел руками - мол, что с тобой сделаешь - и вернулся в кабинет.

- В город приехала банда наемников, - с порога начал Дубов. - Они вооружены автоматами, правда, их цели мне пока не известны.

- Только чего нам не хватало, - грустно покачал головой Столбовой, - мы и так уже на ушах стоим из-за взрыва в храме кришнаитов. Очередного. Черти б их побрали.

- Ну так, может, это их работа? - сразу навострился Дубов. - Кстати, когда произошел взрыв, что за взрывчатка, есть ли свидетели?

- Рванули примерно час назад, - уже более деловито отвечал Столбовой, а со свидетелями нам повезло. Что, собственно, среди бела дня и немудрено.

Есть описания преступников, и мы в принципе знаем, кто это и на кого они работают. Может, и те, про кого вы говорите.

- Мои подопечные, - усмехнулся Дубов собственным словам, - бывшие местные омоновцы. Я думаю, все их физиономии есть в вашей картотеке. Они же у вас в розыске числятся.

- А, омоновцы, - протянул Столбовой. - Нет, во взрыве замешаны лимоновцы.

Политика, чтоб ей... А омоновцы - это не по нашей части.

- Как не по вашей? - опешил Дубов.

- А так, - спокойно отвечал Столбовой, - это дело в прокуратуре. У госпожи Анны Венедиктовны Кляксы. Знаешь ее? - Дубов горестно кивнул. Вот к ней и сходи. А нам и при желании некогда - надо со взрывниками разбираться. Сверху трясут. Политика, чтоб ей пусто было. Выборы на носу, и все такое. А сейчас извини, мне пора на доклад к начальству. - Столбовой торопливо пожал руку Дубова и, как бы извиняясь, снова добавил: Политика...

***

Анну Венедиктовну Кляксу Дубов лично не знал, но, судя по рассказам, она не была замарана ни в одном хорошем деле. Ну и внешность и характер вполне соответствовали ее странной фамилии. В поле зрения Василия эта мадам попала в свое время в связи с делом беглого прокурора Рейкина, который, переквалифицировавшись в уголовника, доставил много хлопот как милиции, так и лично Дубову. Дружба Рейкина и Кляксы была по-фрейдистски странной, так как беглый прокурор любил переодеваться в женские одежды и, похоже, не только маскировки для. А Анна Венедиктовна, в свою очередь, предпочитала мужские костюмы, курила гнусные папиросы и старалась говорить нарочито грубым "мужественным голосом". Так что об их дружбе можно было бы написать новомодный роман и издать его в каком-нибудь толстом интеллигентном журнале, не чуждающемся порнографии. Но проблема лишь в том, что Василию Дубову, человеку несколько консервативному в вопросах любви, претили как мужчины, корчащие из себя женщин, так и женщины, изображающие из себя мужчин. И мы разделяем его точку зрения. Так что оставим Рейкиным и Кляксам воспевать Рейкиных и Клякс.

В очередной раз за сегодняшний бесконечный день Дубову пришлось испытать шок. Мадам Клякса гордо восседала в своем кабинете на фоне красного знамени с серпом и молотом в белом круге.

- Это из вещдоков, - проскрипела она вместо приветствия.

Василию, конечно, доводилось видеть в кабинетах следователей всякие совершенно неожиданные вещи, изъятые у преступников, но никто еще не развешивал их аккуратно на стенке. Немного придя в себя, он быстро изложил суть дела, так как задерживаться в таком месте и в такой компании ему совершенно не хотелось. Притон Мешковского представлялся ему теперь просто детской песочницей, а музей баронессы - магазином игрушек.

- Кхе-кхе! - каркнула милейшая Анна Венедиктовна, не вынимая папиросы изо рта. - Омоновцы, говорите? Ха! Сейчас мы ими займемся.

Василий Николаевич вздохнул с некоторым облегчением. Но тут же насторожился.

- Извините, Анна Венедиктовна, - осторожно спросил он, - а что это вы пишете?

- Кхе-кхе, - глянула на Василия поверх очков очаровательная мадам Клякса.

- Повесточку товарищу Мешковскому. На ближайшую пятницу.

- И все? - с совершенно глупым лицом брякнул Дубов.

- Нет, почему же. Кхе-кхе, - ласково проскрежетала та в ответ. - Еще я напишу участковому, чтобы проверил факты. А еще разошлю циркуляр по райотделам и вытрезвителям.

- И вытрезвителям? - с отчаянием в голосе отозвался Дубов.

- Таков порядок, товарищ-щ-щ! - несколько повысила тон добрейшая Анна Венедиктовна. Видимо, ей показалось, что Василий над ней насмехается. - Мы здесь работаем, а не в бирюльки играем! А за донесение фактов вам спасибо.

Дубов машинально откланялся и вышел из кабинета мадам Кляксы, как мумия безымянного фараона из коллекции госпожи Хелены. В забегаловке напротив прокуратуры он опрокинул рюмку коньяка и закусил ее долькой лимона. Только тогда к нему начало возвращаться ощущение, что он находится в реальном мире, а не в каком-то бредовом сне.

- Все! Все к дьяволу! - прошептал он.

- А что, вы тоже сатанист? - с дружеской улыбочкой осведомился бармен.

Озираясь, как затравленный зверь, Дубов выскочил на улицу, прыгнул в свой "Москвич" и рванул с места, так что покрышки завизжали. Абсолютно на автопилоте он несся в сторону дачного поселка "Жаворонки". Но по дороге его остановили гаишники за превышение скорости и в качестве наказания заставили выпить с ними на брудершафт. Василия это уже совершенно не удивило. Его приученный к четкой логике мозг решил взять тайм-аут.

- Мне надо отдохнуть, - бормотал Дубов, как кришнаит мантру, подъезжая к скромной даче писательницы Заплатиной.

***

Василий Дубов, бледный, как полотно, сидел в шезлонге, в который его заботливо усадила хозяйка. Великого Сыщика рвало в течении получаса после того, как он добрался до дачи Ольги Ильиничны Заплатиной. Зато теперь ему полегчало. Доктор Серапионыч заботливо готовил для него травяной чай, при этом роняя время от времени пенсне в чашку.

- А у нас тут, Василий Николаич, - говорил он, стряхивая пенсне, как градусник, - свой небольшой детективчик приключился.

- Да? - вяло отозвался Дубов.

- Из нас сыщики, как из мармелада пуля, - с досадой пробасил майор. Вот если бы вы были здесь...

- Ну, не скажите, Александр Иваныч! - обиделся доктор.

- Серапионыч, я вас, конечно, уважаю, - набычился Селезень, - но, по-моему, мы все прошляпили.

< Назад | Дальше >