Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

Это был первый раз, когда Петровича освободили от работ на княжеской конюшне и выпустили за пределы кремля. Конечно, не просто так прогуляться, а раздобыть с десяток девок помоложе да покрасивше для отсылки Багдадскому султану Аль-Гуссейну.

Несколько позади плелись Глухарева с Каширским. Они совершенно не разделяли восторга Атамана и даже более того, видели в этом явную немилость князя.

-- Эх, сейчас будем грабить и убивать! -- мечтательно вздохнул Петрович, завидев идущих ему навстречу двух молодых женщин. Одна, довольно полная, в цветастом сарафане, тащила коромысло с двумя ведрами, а вторая, высокая и тощая, несла в одной руке корзину, а другой придерживала острую косу, лежащую на плече.

-- Сейчас, сейчас, -- сладострастно повторил Петрович и ускорил шаг навстречу своим жертвам. Анна Сергеевна лишь хмыкнула -- мол вот уж плевое дело. А Каширский в угоду ей глупо хихикнул:

-- Пару внушений, и они наши.

Соловей ничего этого не слышал, потому что был полностью поглощен предвкушением грабежа. И его совершенно не волновало, что эта операция идет несколько вразрез с его убеждениями защитника всех угнетенных и униженных, а также врага всех богатеев, пьющих (в данном случае -- почти буквально) кровушку бедного трудового люда. Как истинный художник, Петрович творил очередной шедевр. И в порыве вдохновения он заверещал фальцетом:

-- Всех зарежу! Всем кровь пущу! -- И, чуть сбавив обороты, уточнил: -Кто будет рыпаться.

Бабы остолбенели от такого лихого наскока и "не рыпались".

-- А теперь вы пойдете со мной, -- зловеще поигрывая кухонными ножами, продолжал Петрович. -- И без глупостей!

Совершенно очумев от такой наглости, бабы стояли, разинув рты и не двигаясь с места.

-- А может, установочку дать? -- шепотом спросил у Анны Сергеевны Каширский.

-- Не надо, -- отрезала та. Ей явно начинали нравиться лихие "наезды" Петровича. Плешивый и плюгавый в обыденной жизни, Соловей сейчас казался почти орлом. Или даже коршуном, упавшим с небес на глупых куриц.

-- А потом я вас отправлю в гарем к моему приятелю султану, -продолжал вещать Соловей, явно войдя в раж.

Но тут одна из баб, та, что с косой и корзинкой, вдруг спросила:

-- Куды?

Своим глупым вопросом она явно сбила Петровича с мысли, и он, запнувшись, остановился на полуслове и, мучительно напрягая мозги, пытался понять, что она имела в виду. Анна Сергеевна решила прийти ему на помощь.

-- К султану, дура. В гарем, -- строго сказала она и уже от себя добавила: -- Вас там будут насиловать злые евнухи.

А вот этого явно говорить не надо было. Потому как бабы резко посуровели лицами, а Каширский покачал головой.

-- Ах, Анна Сергевна, Анна Сергевна, -- пробормотал он, -- похоже, вы весь налет испортили. Надо было установочку дать...

-- А иди ты знаешь куда, -- взвилась Глухарева. -- Гренделя надо было лучше своими установками потчевать. Тогда бы мы не оказались здесь, в компании плешивого душегуба и этих деревенских дурех.

-- Да что вы понимаете! -- возмутился Каширский. -- Вы сами-то...

Петрович, видя, что все начинает идти наперекосяк, попытался выправить положение.

-- Всем стоять! -- взвизгнул он. -- Не то горло перережу!

Но было уже поздно -- как говорят в таких случаях, "ситуация вышла из под контроля". Бабы грозно двинулись на него. Что было дальше, Грозный Атаман так и не понял -- он весь мокрый бежал по раскисшему осеннему полю и пытался стащить с головы ведро. Когда это наконец ему удалось, то он увидел, что далеко впереди вприпрыжку несутся Глухарева с Каширским. Петрович обернулся на бегу, и душа его с грохотом рухнула в пятки -- следом за ним бежала высокая девица и размахивала косой.

-- Я те покажу насильничать! -- кричала она. -- Я те щас срам-то отрежу, шоб не повадно было!..

"Все, пришла моя смертушка", -- промелькнуло в голове Петровича, и он припустил во всю мочь. Так на одном дыхании он влетел в ворота замка, где с лету напоролся на борона Альберта.

-- Эй, Соловей, что случилось? -- спросил тот, удерживая конвульсивно дергающегося душегуба за шиворот. -- Анна Сергеевна тут с Каширским пронеслись как угорелые. Может, ты мне в конце концов объяснишь, что все это значит?

-- Там... Бабы... -- задыхаясь, проговорил Петрович.

-- Вообще-то они должны были бы быть здесь, а не там.

-- Бегут... Сюда... -- выдохнул Соловей.

-- Это хорошо, -- повеселел Альберт. -- И чем это ты их приманил, плешивый гуляка?

-- Они... Меня... Убить хотят! -- выкрикнул Петрович.

-- Что-то я не... -- насупился Альберт.

-- Спасите меня, -- взвыл Грозный Атаман. -- Порешат ведь не за грош!

-- Да ты совсем очумел, -- уже разозлился барон. -- Хватит тут дурака валять -- ступай и приведи девок!

-- Не губите, -- взмолился Петрович, -- лучше на конюшню дерьмо выгребать!

И тут их препирательства прервал стражник, который стоял у ворот:

-- Господин барон, там за воротами целая толпа баб...

-- А-а-а! -- закричал в ужасе Соловей и попытался бежать, но цепкие пальцы Альберта продолжали удерживать его за воротник. -- Это за мной! Господин барон, не выдавайте меня им! Лучше повесьте на кремлевской стене! Но только не снаружи...

-- Чего им надо? -- не обращая внимания на стенания Петровича, спросил Альберт.

-- Хотят, чтобы их отправили в гарем к султану. -- ответил стражник.

Альберт удовлетворенно хмыкнул и отпустил кафтан Петровича. Душегуб и лиходей, гроза царь-городских лесов упал на холодные камни двора, как мешок с овсом.

-- Скажи, сейчас будем отбирать лучших, пусть в очередь выстраиваются, -- весело крикнул барон и, поправляя на ходу белоснежное жабо, переступил через Петровича и поспешил к воротам. x x x

На сей раз обстановка за обедом была уж совсем безрадостная. Никто ничего не говорил, кусок в горло явно тоже никому не лез, но все ели, чтобы не вызвать подозрений в сытости.

Король Александр в течение обеда несколько раз вставал из-за стола, подходил к окну и устремлял взор на болота.

< Назад | Дальше >