Орсон Скотт Кард "Сказание о Мастере Элвине"

- Они черны от ненависти, - сказала Бекка. - Ты пользуешься ненавистью, чтобы сплотить свой народ.

- А ты считаешь, войной правит любовь? - в ответ спросил Такумсе.

- В таком случае зачем вообще вести войны? - пожала плечами Бекка.

- Твои слова сейчас - слова белой женщины, - сказал Такумсе.

- Но ведь кожа ее белого цвета, значит, и она белая, - удивился Элвин, посчитавший, что Бекка абсолютно права насчет войн.

Такумсе и Бекка разом взглянули на Элвина, в глазах вождя застыло равнодушие, тогда как Бекка посмотрела на него с... любопытством? С жалостью? Затем, не произнеся ни слова, мужчина и женщина вернулись к изучению раскинувшегося перед ними холста.

Вскоре они добрались до места, где ткань скрывалась в недрах ткацкого станка. Черные нити армии Такумсе сходились все ближе и ближе, бугрились узлами, переплетались. Тогда как другие нити, некоторые - голубого цвета, некоторые - желтого, другие - мрачно-черного, собрались с другого края холста. Ткань пошла волнами, становясь то плотнее, то тоньше. Но даже в самых плотных местах она выглядела как-то... ненадежно. Словно материя дала слабину.

- М-да, - заметил Элвин, - если такой холст пойдет и дальше, немного от него будет проку.

- Истинная правда, истиннее быть не может, малыш, - мрачно усмехнулась Бекка.

- Если на одном этом куске запечатлелась история целого года, - сказал Элвин, - то в этой комнате холста, наверное, лет на двести.

Бекка тихонько кивнула:

- Больше.

- Тогда, чтобы ткать такой холст, вы должны знать все-все, что происходит. Откуда?

- Ах, Элвин, если бы все можно было объяснить! Я просто исполняю свою работу - и все.

- Но если вы поменяете местами нити, значит, и вся история пойдет по-другому? - уточнил Элвин.

Он подумал было, а что, если немножко развести черные нити друг от друга, сделать холст более однотонным...

- Ничего не получится, - покачала головой она. - Это не я управляю событиями, сидя в этой комнате. Наоборот, то, что происходит, изменяет меня. Здесь ничего не поделаешь, Элвин.

- Но ведь белые поселенцы появились в этой части Америки не двести лет назад, а много позже. А вы сказали, что холста здесь больше чем на двести лет...

Бекка вздохнула и поглядела на Такумсе:

- Исаак, ты привел его сюда, чтобы он замучил меня вопросами?

Такумсе лишь хитро улыбнулся.

- А ты никому не скажешь? - снова повернулась Бекка к Элвину. Обещаешь держать в тайне, кто я и чем занимаюсь?

- Обещаю."

- Я тку, Элвин. Вот и все. Вся моя семья, сколько мы себя помним, занималась ткацким ремеслом.

- Так вас зовут, да? Бекка Уивер, Бекка Ткачиха? Знаете, муж моей сестры, Армор, его отец тоже был Ткачом, Уивером, и...

- Нас ткачами никто не зовет, - перебила его Бекка. - А если нас и называют, то обращаются к нам, как к... нет [поскольку Бекка, по сюжету, жила в Голландии, очевидно, Орсон Скотт Кард выводит под ее личностью одну из норн, скандинавских богинь судьбы, хотя на самом деле ей ближе греческий прототип богини судьбы - мойры Клото ("прядущая")].

Она не хотела говорить ему.

- Нет, Элвин, я не могу возложить на твои плечи такую ношу. Потому что тебе захочется вернуться. Вернуться и посмотреть.

- Посмотреть на что? - не понял Элвин.

- Ты станешь как Исаак. Не надо было ему говорить...

- Но он крепко хранит твою тайну. Даже словом никому не обмолвился.

- Но для него это уже не тайна. И он продолжает приходить, чтобы посмотреть.

- Посмотреть на что? - снова спросил Элвин.

< Назад | Дальше >