Орсон Скотт Кард "Сказание о Мастере Элвине"

- Она умерла, - сказал Мок Берри. - Но, насколько я вижу, с ребенком все в порядке.

Пегги поднялась и показала малыша Моку. Особенно горячих чувств она к этому человеку не испытывала, не то что к его жене. Мок Берри относился к тому роду мужчин, которые могут до крови выпороть ребенка только потому, что тот сказал что-нибудь не так, сделал что-нибудь не этак. И страшнее всего то, что, наказывая сына или дочь, Мок Берри не испытывал никакого гнева. Он вообще ничего не испытывал, такое впечатление, ему все равно он может причинить боль, а может отпустить с миром. Однако трудился он не покладая рук, и пусть семейство никак не могло покинуть порог нищеты, оно все же как-то существовало; и ни один человек из тех, кто знавал Мока Берри, не обращал внимания на всякие разговоры типа "нет такого черномазого, что не крадет, и нет такой черномазой, которую нельзя было бы зазвать на сеновал".

- Здоровый мальчик, - подтвердил Мок и повернулся к маме. - А когда он вырастет и станет большущим, здоровенным чернокожим, вы, мэм, по-прежнему будете называть его своим сыном? Или отправите спать в сарай, вместе со скотом?

Да, этот человек не намеревался ходить вокруг да около, сразу брал быка за рога.

- Закрой рот, Мок, - приказала его жена. - И дайте-ка мне малютку, мисс. Если б я знала, что скоро у нас объявится такая крошка, я б не отрывала младшенького от груди и молоко еще осталось бы. Два месяца назад я перестала давать сынишке грудь, с той поры от него одни беспокойства, но ты, малыш, не такой, совсем не такой.

Она что-то ласково забормотала над ним, как шептала над его матерью, но мальчик даже не проснулся.

- Я же сказала, я воспитаю его как родного сына, - сказала мама.

- Простите, конечно, мэм, но я ни разу не слышал, чтобы белая женщина так поступала, - пожал плечами Мок.

- Я сказала, значит, так и будет, - непреклонно произнесла мама.

Мок на секунду-другую задумался.

- Я вам верю, - наконец кивнул он. - По-моему, не было такого, чтобы вы нарушали данное вами слово, даже если слово это давали чернокожим. Он ухмыльнулся. - Многие белые считают, что солгать черномазому - это вовсе не грех, это, мол, не ложь.

- Мы сделаем, как вы просите, - вмешалась Анга Берри. - Всем, кто будет спрашивать, я буду отвечать, что это мой мальчик и мы отдали его вам, потому что слишком бедны.

- Но не забывайте, что это все ложь, - предупредил Мок. - Вы не думайте, был бы это наш ребенок, мы бы никогда не отдали его. И не думайте, что моя жена, будучи замужем за мной, может позволить белому человеку обрюхатить ее.

Мама с минуту внимательно изучала лицо Мока, как бы оценивая стоящего перед ней человека.

- Мок Берри, надеюсь, ты как-нибудь заглянешь к нам на огонек, навестишь мальчика и тогда сам убедишься, что белая женщина может держать свое слово.

- Да, мэм, - расхохотался Мок, - могу поспорить, вы настоящий борец за права человека.

Тут в дом вошел папа, с головы до ног покрытый потом и грязью. Он пожал руку Берри, и ему рассказали о решении, к которому пришли. Он тоже пообещал воспитать мальчика как родного сына. Но он подумал также о том, что даже маме не пришло в голову - он поклялся Пегги, что мальчику не будет отдаваться предпочтения перед ней. Пегги согласно кивнула. Ей не хотелось ничего говорить, потому что каждое слово либо было бы лживо, либо выдало бы ее намерения; она-то прекрасно знала, что в ближайшем будущем ее путь и путь этого мальчика не пересекутся.

- Мы, пожалуй, пойдем, миссис Гестер, - сказала Анга, передавая малыша маме. - Вдруг кто-нибудь из моих увидит страшный сон и проснется, так что мне лучше быть поблизости, иначе крики вы даже здесь услышите.

- Может, стоит вызвать священника помолиться над ее могилкой? предложил Мок.

Папа как-то не подумал об этом.

- Да, кстати, у нас же ночует один священник, - вспомнил он.

Но Пегги не дала этой мысли укрепиться у него в голове.

- Нет, - отрубила она как можно резче.

Папа взглянул на нее и понял, что сейчас она говорит как светлячок. Так что спорить бесполезно.

- Да, сегодня не получится. Мок, - согласно кивнул он. - Опасно.

Мама проводила Ангу Берри за порог.

- Может, мне надо знать что-нибудь особенное? - беспокойно спросила она напоследок. - Чернокожие дети чем-нибудь отличаются от белокожих?

- Очень отличаются, - подтвердила Анга. - Но этот малыш наполовину белый, так что заботьтесь как следует о белой половинке, а черная сама о себе как-нибудь позаботится.

- Кормить как обычно? Коровьим молоком из свиного пузыря? продолжала расспрашивать мама.

- Вы лучше меня все знаете, - сказала Анга. - Всему, что мне известно, я научилась у вас, миссис Гестер. Как и прочие женщины в округе. Что ж вы меня-то спрашиваете? Мне спать давно пора...

Как только Берри ушли, папа поднял тельце девочки и унес из дома.

Гробика, чтобы похоронить умершую, не было, но тело наверняка завалят камнями, иначе могилу разроют собаки.

- Легкая, как перышко, - удивился он, подняв ее. - Словно головешка от хорошо прогоревшего бревна.

< Назад | Дальше >