Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

-- Ну и куда она ведет? -- деловито спросил Железякин.

-- К Чертовым горам, -- уверенно пояснил водитель. -- Или, по-теперешнему, в Кислоярский нацпарк.

-- Ну так что ж мы стоим?! -- азартно выкрикнул шеф. -- Поехали!

"BMW" взревел и дернулся с места столь резко, что агенты едва не расквасили носы о переднее сидение.

"x x x"

Странная процессия двигалась по еле заметной тропинке. Впереди уверенно шагал профессор Петрищев, освещая путь карманным фонариком. За ним следовал детектив Дубов. В одной руке он тоже держал фонарик, но освещал им не дорогу, а кунгурцевскую карту, пытаясь понять, правильно ли они идут. Следом неторопливо брел доктор Серапионыч с небольшим чемоданчиком, а сзади, почти утопая в ночном мраке, плелся инспектор Столбовой.

Обогнув несколько темных холмов, Петрищев остановился возле одного из них:

-- Вот здесь.

-- A вы уверены? -- засомневался Дубов. На его карте месторасположение кургана с гробницей было отмечено крестиком, однако здесь, на местности, детектив уже совсем не был убежден, что они находятся в искомом месте.

-- Ну конечно же уверен, -- резко ответил профессор, -- иначе не ввязался бы в эту авантюру. Так-так... -- Петрищев стал медленно обходить курган, освещая фонариком склоны. -- Вот здесь, -- уверенно указал он на место, ничем не отличающееся от всей поверхности холма, покрытого пожелтевшей травой и кое-где невысоким кустарником.

-- Что здесь? -- не понял инспектор.

-- Вход в гробницу, -- объяснил профессор. -- Нужно снять слой дерна, а дальше увидите.

-- Ну так вперед! -- воскликнул Дубов и принялся прямо руками раскидывать верхний слой. Остальные последовали его примеру, лишь Серапионыч использовал какую-то не то ложечку, не то лопаточку из своего медицинского чемоданчика.

Не пройдя вглубь и пары дециметров, пальцы ночных копателей наткнулись на что-то холодное и твердое.

-- Ну, значит, это действительно тут, -- удовлетворенно заметил Петрищев. -- Давайте копать вширь, пока не почувствуем, что твердая поверхность уходит вглубь.

Еще несколько минут, и изумленным взорам Дубова и его спутников предстала каменная дверь, или, точнее, прямоугольный люк длиной около полутора метров, а шириной -- чуть меньше метра. Ничего похожего на замок или скважину на двери не оказалось, лишь сбоку чернело огромное бронзовое кольцо. Василий изо всех сил потянул его, и люк с неприятным скрипом приоткрылся. Из темного чрева кургана повеяло смрадом и затхлостью.

-- Ну, господа, кто первый? -- предложил детектив, когда люк общими усилиями удалось откинуть.

Отважным первооткрывателем вызвался стать Серапионыч. Взяв у Петрищева фонарь, он смело шагнул в зияющий проем. Правда, справедливости ради отметим, что дополнительной отваги доктору придала его легендарная скляночка, к которой он незаметно для остальных уже успел приложиться по дороге. Через миг из-за люка донесся приглушенный голос Серапионыча:

-- Заходите, друзья мои, тут очень даже мило.

Следом за доктором его спутники оказались в гробнице -- затхлом помещении с куполообразным потолком, как и было указано в описаниях профессора Кунгурцева. Водя фонариком, Василий внимательно разглядывал то, что осталось после научной экспедиции -- пустой каменный гроб и барельеф "Шествие каменных зверей".

-- A он, оказывается, составлен из отдельных плит, -- не без удивления отметил детектив.

-- Ничего удивительного, -- проворчал Петрищев. -- Целиком его сюда не затащить.

-- Но плиты довольно большие, -- задумчиво продолжал Дубов.

-- Разве это имеет какое-то значение? -- спросил Столбовой.

-- Очень возможно, очень возможно... -- Отыскав на барельефе корову, Василий посветил фонариком вверх и увидел изображение птицы с длинными крыльями и хвостом. -- Похожа на ласточку?

-- Да, это и есть ласточка, -- подтвердил Петрищев. Столбовой и Серапионыч молча с ним согласились.

-- Что ж, теперь все сходится, -- с удовлетворением сказал Василий. -Ласточка, символ души...

-- Василий Николаевич, может быть, хватит говорить загадками? -- не выдержал инспектор Столбовой. -- Я не спорю, барельеф замечательный, отдаю должное художественному мастерству наших предков, но не ради же осмотра старинных достопримечательностей вы сорвали всех нас с места и на ночь глядя повезли сюда?

-- Ну что ж, -- согласился Дубов, -- сейчас я вкратце познакомлю вас с ходом своих мыслей, а потом мы с вами на практике выясним, насколько он был верен... Или наоборот, неверен. -- Василий откашлялся, как лектор перед выступлением. -- Когда я разговаривал с баронессой Xелен фон Aчкасофф, то она заверила меня, что древние кисляки хоронили сердце, считавшееся средоточием души, отдельно от тела в особом сосуде. В отчете же профессора Кунгурцева об этом ни слова. Но, с другой стороны, сосуд с сердцем, тем более если он имеет какую-то ценность, могли вынести похитители задолго до Кунгурцева. К тому же баронесса говорила, что сердце может храниться и в отдельном помещении, до которого профессор просто не добрался. Так что отсутствие сосуда с сердцем само по себе ни о чем еще не говорит. То же относится и к предполагаемым драгоценностям, которыми "снабдили" покойника в путь на тот свет. Во-первых, они могли отсутствовать изначально, так как древние кислоярцы отнюдь не всегда хоронили своих правителей вместе с золотыми и прочими дорогостоящими изделиями. Во-вторых, их могли забрать грабители. В-третьих, сам профессор...

-- Никогда! -- гневно перебил Петрищев. -- Он был порядочным человеком! За это его и убили...

-- Я не имел в виду, что профессор Кунгурцев что-то присвоил. Здесь другое. Весьма показательна судьба золотого гребня, украшенного национальным орнаментом -- единственной драгоценности, которую Кунгурцев, по его словам, нашел в гробнице. Сначала гребень хранился в запасниках Кислоярского музея, а потом пришли оттуда, -- Василий неопределенно, но выразительно указал в потолок, -- и гребень реквизировали. И знаете, что сказал профессор Кунгурцев, когда директриса музея ему об этом сообщила? "Так я и думал!"

-- Что он имел в виду? -- удивился Столбовой.

-- Элементарно, -- вздохнул Дубов. -- Покойный профессор прекрасно понимал, в какой стране мы живем. И что все сколько-нибудь ценное тут же будет, извините, просто разворовано.

-- И вы полагаете?.. -- не договорил Cерапионыч.

-- Я полагаю, что Кунгурцев нашел здесь нечто большее, -- уверенно подхватил Дубов, -- но "обнародовал" только золотой гребень как своего рода пробный шар. И очень скоро убедился, что его самые пессимистичные предположения начинают сбываться.

-- И где же сокровища? -- невольно понизил голос Серапионыч.

-- Очевидно, спрятал в надежном месте, -- ответил детектив, -- причем, скорее всего, в Кислоярске или его окрестностях. Этим я объясняю его неоднократные приезды сюда инкогнито. Он приезжал, чтобы проверить, на месте ли сокровища. Возможно, исследовал их как ученый. Или перепрятывал в другие места. Однако мафия ни на минуту не выпускала Кунгурцева из виду, и, несмотря на все предосторожности, это кончилось для него трагически.

-- Значит, дело за малым, -- невесело усмехнулся Столбовой. -- Найти искомое место и взять сокровища.

-- Или закопать еще поглубже, -- сердито пробурчал Петрищев. -- Чтобы всяким мошенникам не достались.

-- Чисто по-человечески я полностью согласен со Степан Степанычем, -кивнул Василий, -- но ведь мафия ни перед чем не остановится. Найдут ли они драгоценности или нет -- но искать будут, причем не разбирая средств. A значит, будут и новые жертвы. Но если мы найдем сокровища, то как можно скорее передадим их настоящим ученым, коллегам Кунгурцева, и сделаем это максимально гласно и открыто, чтобы ни один облаченный властью прохиндей даже и подумать не решился бы, чтобы положить на них свою загребущую мохнатую лапу!

-- Как вы наивны, Василий Николаевич, -- вздохнул инспектор. -- Неужели жизнь вас так ничему и не научила... Стойте! Слышите, что это?

-- Что, что? -- заозирались его спутники.

-- Как будто что-то стукнуло у входа. Нет, наверно, померещилось.

-- Да и кому тут быть, -- добавил Серапионыч. -- Разве что дух покойника...

-- Ну и последнее, -- немного помолчав, продолжал Дубов. -- Когда я в музее разглядывал фотографию барельефа, то обратил внимание на неясное пятно прямо над коровой и сразу же подумал, что это может быть какая-то птичка. Правда, в прилагавшемся описании о ней не было сказано ни слова, и я решил, что это просто отблеск от вспышки или что-то подобное. Но теперь, убедившись, что там действительно ласточка, то для меня все встало на свои места. Ведь ласточка, по словам баронессы Xелен фон Aчкасофф, у древних кислоярцев почиталась символом души. Так же как и сердце. Трудно поверить, что Кунгурцев не заметил на барельефе изображения ласточки -- значит, он не упомянул его намеренно. К тому же барельеф не монолитный, а состоит из нескольких плит. -- Василий замолк и стал водить фонариком по краям той плиты, на которой была ласточка.

< Назад | Дальше >