Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

-- Да, он к ним заходил. Не так чтобы очень часто, но довольно регулярно.

-- Странно, что общего могло быть у простых граждан Курских с городским партийным руководителем?

-- Да нет, в ту пору Разбойников был просто инструктором горкома, -уточнил Гераклов. -- A вот что у него общего с моими соседями -- это я и сам хотел бы знать. Помню, году так в восемьдесят шестом я с ним однажды здорово сцепился -- стал высказываться в пользу перестройки и гласности, а Разбойников наоборот, заявил, что Горбачев -- тайный агент американского империализма и мирового сионизма.

-- Значит, ваши взаимные "симпатии" начались уже тогда? -- улыбнулся адмирал.

-- Еще бы! -- оживился политик. -- Меня вскоре выгнали из школы, и я уверен, что без Разбойникова тут не обошлось. Это такой тип...

-- Ну хорошо, -- поспешно перебил адмирал, -- а кто-то еще бывал у ваших соседей?

-- Еще бывал родственник Николая Иваныча, генерал Курский. Но лишь последние пару лет, когда окончательно вернулся из Афганистана. A до того -лишь изредка, если приезжал в отпуск. -- Гераклов конспиративно понизил голос. -- A теперь я вам расскажу то, чего никому еще не говорил. За несколько дней до гибели профессор Курский зашел ко мне. Кажется, он что-то предчувствовал и оттого выглядел очень мрачным и подавленным. Он так и сказал: "Если с нами что-то случится, то очень прошу вас, Константин Филиппович, позаботьтесь о нашей девочке". Тогда же я по большому секрету узнал, что Вероника -- их приемная дочка, но у них, у Николая Иваныча и Ольги Степановны, появились серьезные основания полагать, что им известны настоящие родители. A до этого они считали Веронику просто подкидышем или сиротой.

-- Николай Иванович назвал фамилию предполагаемых родителей? -- спросил адмирал.

-- Нет, не назвал. Да я и не спрашивал. Он только сказал, что поделился своими сомнениями с Александром Петровичем Разбойниковым, который, оказывается, тоже был в курсе удочерения, но тот посоветовал не торопиться и вызвался сам навести справки. По словам Николая Иваныча, он должен был в тот вечер заехать к ним и сообщить о результатах.

-- Ну и как, заехал? -- с напряжением спросил Рябинин.

-- То-то и дело, что нет! Я как раз допоздна возился во дворе со своей старушкой-"Волгой", но никакого Разбойникова не видел. A утром ко мне прибежала Вероника, вся в слезах, и говорит: "Дядя Костя, мои мама с папой куда-то пропали!". Ну а что было дальше, всем известно. Трупы ее родителей нашли на помойке, а Веронику взял к себе дядя-генерал, больше я ее с тех пор и не видел.

В машинном отделении повисла пауза.

-- Спасибо вам, Константин Филиппович, -- взволнованно сказал Рябинин. -- Вы и не представляете, насколько ваши сведения важны для установления истины!

"x x x"

Из машинного отделения адмирал Рябинин отправился прямо в радиорубку, где, не упуская ни одной детали, пересказал Кэт всю свою беседу с Геракловым.

-- Ну что ж, остается допросить Разбойникова, -- спокойно сказала радистка.

-- Да, -- согласился адмирал, -- но боюсь, что вам, как официальному представителю властей, он ничего не скажет.

-- Ну и что вы предлагаете?

-- Допросить его по всей форме вы всегда успеете. A я мог бы просто с ним приватно побеседовать, может быть, удастся его "разговорить", и он сам в чем-нибудь проболтается.

-- Ну что ж, попробовать можно, -- согласилась Кэт, -- хоть я и сомневаюсь, что из этого выйдет что-то путное.

"x x x"

Сразу после обеда адмирал, позаимствовав из бара в кают-компании бутылку водки, отправился в угольный отсек, а затем -- в камбуз, откуда вышел через час, довольно потирая руки и слегка напевая себе под нос.

"x x x"

Вечером, еще засветло, адмирал поставил "Инессу" на ночную стоянку, хотя до Кислоярска оставалось уже совсем немного -- километров пятнадцать. Когда яхта застыла посреди Кислоярки, адмирал и радистка лично обошли всех обитателей судна (кроме кока Серебрякова-Разбойникова) и попросили собраться в кают-компании.

В восемь вечера, когда все были в сборе, слово взял адмирал Рябинин. Он торжественно восседал во главе стола, а слева от него скромно притулилась радистка Кэт.

-- Итак, господа, мы завершаем нашу полную приключений экспедицию, -начал свою речь адмирал. -- Многим из нас пришлось на обратном пути освоить новую профессию, и я благодарю вас всех за самоотверженный труд. Да, мы могли бы уже сегодня завершить путешествие и пришвартоваться к Кислоярской пристани, но я намеренно решил немного отложить финиш. Я собрал вас здесь и сейчас, чтобы поведать одну интересную историю, которая незаметно разворачивалась последние пятнадцать лет в вашем городе. За дни обратного пути я и уважаемая Катерина Ильинична встречались со многими из вас, и все, к кому мы обращались, рассказывали нечто, касающееся таинственных и не всегда приглядных событий десяти-, а то и пятнадцатилетней давности. И постепенно эти разрозненные эпизоды, подобно мозаике, занимали свое место на большом полотне, которое я сейчас перед вами разверну. Последнюю деталь в эту картину внес наш кок Иван Петрович Серебряков, он же, как вам известно -- сбежавший из тюрьмы путчист Александр Петрович Разбойников, с которым я побеседовал всего пару часов назад. Наш кочегар-репортер любезно предоставил мне свой диктофон, на который я записал нашу беседу, за что господину Ибикусову большое спасибо. -- C этими словами адмирал церемонно поклонился в сторону Ибикусова. Тот скромно сидел на табуретке возле двери. Ради столь торжественного момента он даже слегка почистился и одел свежую сорочку, одолженную у адмирала.

-- К сожалению, я немного сглупил, -- продолжал адмирал, -- и включил диктофон на запись в самом начале, а едва только удалось повернуть беседу в нужное русло, пленка закончилась. Но кое-что я все же записал. -- Евтихий Федорович достал из кармана портативный диктофон и нажал кнопочку. Раздался звук наливаемой жидкости и затем чокающихся бокалов, а потом -- голоса адмирала и Александра Петровича.

РАЗБОЙНИКОВ: Ну, поехали... Хорошо пошла! Да вы закусывайте, адмирал, закусывайте.

АДМИРАЛ: Ваше здоровье... Кстати, Александр Петрович, если вы еще не слышали, наш друг Грымзин нашел свою пропавшую дочку, и ею оказалась знаете кто -- Вероника Николаевна Курская!

РАЗБОЙНИКОВ: Рад за них. Эх, вставай, проклятьем заклейменный!..

АДМИРАЛ: Весь мир голодных и рабов. A я вижу, что для вас это не такой уж и сюрприз. Или вы и раньше знали, что Вероника -- дочка Грымзина?

РАЗБОЙНИКОВ: Может, и знал. A может, и нет.

АДМИРАЛ: A если знали, так отчего же не сказали?

РАЗБОЙНИКОВ: A оттого что Грымзин -- жмот, буржуй недорезанный. A ну его к Троцкому, давайте лучше выпьем!

АДМИРАЛ: C удовольствием. Эх, хорошая водочка. A может быть, вы, Александр Петрович, имеете отношение к ее похищению?

РАЗБОЙНИКОВ: Хе-хе-хе, а вот этого я не говорил!.. Выпьем за Родину, выпьем за Сталина, выпьем и снова нальем.

Из диктофона вновь раздалось бульканье, а затем все стихло.

-- Вот здесь у меня кончилась кассета, -- сокрушенно развел руками адмирал Рябинин, -- но уже из вышесказанного понятно, что и господин Разбойников ко всем этим событиям кровно причастен. Точнее сказать, его недомолвки только подтверждают подозрения, вытекающие из показаний других свидетелей.

-- Ну, дорогой адмирал, вы изъясняетесь прямо как милицейский следователь, или даже как частный сыщик, -- заметил доктор Серапионыч, сидевший за другим концом стола.

-- Что поделаешь, дорогой доктор, иногда приходится менять профессию, -- улыбнулся адмирал. -- Вот ведь и наш уважаемый банкир вряд ли мог и предполагать, что когда-нибудь заделается штурманом на собственной яхте. Однако перехожу к делу. Итак, вся эта темная и, прямо скажем, весьма грязная история началась в 1982 году, а может, и раньше, когда скромный директор сберкассы товарищ Грымзин и инструктор горкома партии товарищ Разбойников пустились в незаконные финансовые махинации.

-- Минуточку! -- перебил Грымзин. Банкир сидел на диване, а рядом, положив голову ему на колени, полулежала его новообретенная дочка. -- Я хотел бы уточнить формулировочку. То, что вы называете незаконными махинациями, лишь при советской власти считались таковыми, а на самом деле я уже в те годы закладывал основы рынка и свободного предпринимательства.

-- Вместе с Разбойниковым? -- не удержался Гераклов. Он в кришнаитском наряде сидел по правую руку от адмирала.

-- A что мне оставалось? -- возразил Грымзин.-- Должен же я был иметь какую-то, как теперь говорят, "крышу"?

-- Но вы с этой "крышей" чего-то не поделили, -- вновь взял нить в свои руки адмирал, -- и Разбойников, который считал, что вы ему "недодаете", решил поиметь свою долю другим способом.

-- Что значит -- недодаете! -- вновь встрял Грымзин. -- Я с ним делился честно, но он же такой жмот, ему все мало было!

< Назад | Дальше >