Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

- Нет-нет, мы живы, хоть и были на волосок от смерти.

- Странно, а мне говорили, что вы погибли, защищая честь Государя и царевны. Я уж велел по вам панихидку во всех церквах отслужить, понимаешь...

- Кто вам это сказал? - вырвалось у баронессы.

- Как кто? Рыжий, конечно!

- Прохвост он, ваш Рыжий, - не удержался майор Селезень.

- Я всегда это говорил! - радостно встрял градоначальник князь Длиннорукий, - а ты мне, великий Государь, не верил!

- Погоди, Михалыч, не суетись, - осадил князя Дормидонт. - Давайте разберемся. Объясните мне, почему это Рыжий - прохвост?

- Потому что похоронил нас прежде времени, - заявил майор.

- Дормидонт Петрович, а Рыжий сообщил вам, откуда он узнал о нашей гибели?

- вежливо спросила Чаликова.

Царь на минутку призадумался.

- Ну, он же ведь, знаете ли, все знает. А уж откуда...

- А дело было так, - сказал Дубов. - Рыжий отправил нас к князю Григорию и дал в сопровождающие своего колдуна, - Василий указал на Чумичку. - А после выполнения задания Чумичка, по плану Рыжего, должен был нас ликвидировать, и таким образом все лавры достались бы самому Рыжему. Но Чумичка оказался порядочнее, чем думал Рыжий, и не стал нас губить.

- Это правда? - строго спросил царь у Чумички.

- Истинно так, государь, - кратко ответил колдун.

- Но задание мы все-таки выполнили, хотя бы частично, - заметил Василий и указал на Каширского. Незадачливый маг только теперь немного оклемался он лежал, по-прежнему закутанный в простыню, и бессмысленно хлопал глазами.

- Кто таков? - поморщившись, спросил Дормидонт Петрович.

- Каширский, - не без гордости сообщил детектив. - Тот самый злодей-чародей, что посоветовал князю Григорию жениться на Танюшке... то есть на Татьяне Дормидонтовне.

- Так вы, сударыня, и есть моя Танюшка? - вдруг оборотился царь к Чаликовой. Та с легким реверансом кивнула, впрочем, не уточняя, что царевной была лишь до определенного момента, а затем уступила это почетное звание колдуну Чумичке.

- Погоди, великий государь, - вдруг вмешался в беседу князь Длиннорукий, - а где ж тогда настоящая царевна?

- Рыжий сказывал - в надежном месте, - припомнил Дормидонт. - А кстати, где?

- Сейчас узнаем, - пробурчал Чумичка. - Дайте-ка сюда тарелочку...

Баронесса фон Ачкасофф, покопавшись в багаже, достала блюдечко с золотым яблоком. Чумичка разложил все это на столе прямо перед царем и велел:

- Яблочко золотое, покажи нам, где царевна!

Яблочко покатилось по тарелочке, и вскоре показало Танюшку, лежащую в полуобнаженном виде на широкой кровати. Но она была не одна - рядом с ней, жарко лаская царевнины груди, находился почти полностью обнаженный Рыжий.

Интерьер комнаты, где происходила сия эротическая сцена, не оставлял сомнения, что греховные деяния имели место быть в тереме Рыжего.

- Ну, блин, прямо как у нас на ночном канале! - вполголоса пробормотал майор. Приближенные царя, незнакомые с достижениями современной цивилизации в лице ночного вещания, столпившись возле блюдечка, скабрезно хихикали, тщетно пытаясь придать своим лицам вид возмущенный и оскорбленный.

Дормидонт Петрович резко встал из-за стола, и смешки стихли.

- Поехали! - решительно заявил царь. - Ну ужо я ему задам!

- Задай-задай, - подпустил градоначальник, - пусть знает, невежа безродный, как с царской дочкою греховодить!

Царь гневно взглянул на Длиннорукого, отчего тот стал как будто ниже ростом.

А слуги тем временем уже запрягали коней в царскую карету - такую же, на которой лже-царевна со свитой ездила к князю Григорию, но только не золотую, а серебряную.

- Господа, - немного успокоившись, обратился Дормидонт Петрович к сотрапезникам, - продолжайте охотиться, а я вас ненадолго оставлю. Вот подвезу наших друзей до городу, с Рыжим разберусь - и назад.

- Государь, можно мне с тобой? - вызвался князь Длиннорукий.

- Нет! - отрезал царь. И, смягчившись, добавил: - Тут, Михалыч, дело семейное, сами разберемся. - И с этими словами он размашистым шагом направился к карете. Путешественники, волоча за собой Каширского, поспешили следом.

***

Пока лихая тройка мчала царскую карету в Царь-Город, Дормидонт Петрович вел со своими попутчиками душевную беседу.

- Вот этот вот, значит, и есть тот самый Каширский? - переспросил царь, указывая на плененного чародея. - Хорош, нечего сказать! Так это ты, злыдень, уговорил князя Григория домогаться моей Танюшки?

Тут Каширский не то в полусознании, не то в полубреду, забормотал:

- Даю вам установку...

- А пошел ты какать со своими установками, - проворчал Чумичка. Он сидел на боковой лавочке и не спускал глаз с Каширского, по-прежнему лежавшего завернутым в простыню прямо на полу кареты.

- Дормидонт Петрович, что вы намерены теперь предпринять? - осторожно спросил Дубов.

- А чего думать? - тут же откликнулся царь. - Танюшку - в Симеонов монастырь, а Рыжего - в темницу. Нет, ну потом я их конечно, прощу, может быть даже выдам Танюшку за Рыжего, от греха, понимаешь, подальше, но теперь - задам им по первое число! С кем, это самое, шутки шутить задумали!.. - С этими словами Дормидонт достал из-под царского кафтана фляжку и слегка отхлебнул.

- Совсем как наш Серапионыч, - шепнула Чаликова баронессе.

Похоже, что приложение к фляжке подействовало на монарха несколько умиротворяюще, и он, оборотившись к попутчикам, сказал:

< Назад | Дальше >