Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

- Думаю, что за ночь как раз управлюсь. Но если об этом узнают коллеги - засмеют ведь. - И, горестно покачав головой, он принялся за дело.

***

Василий Дубов сидел в обеденной зале постоялого двора и, неспешно прихлебывая кислые щи, наблюдал за шумной и разноплеменной публикой, густо заполнившей помещение. За одним из столиков две разбитного вида девицы охмуряли купцов-толстосумов с окладистыми бородами; за другим индийский гость в цветастой чалме заключал сделку с неким чопорным европейцем; за третьим тщедушный господин с бегающими глазками кушал отварную картошку и при этом что-то бормотал себе под нос. Изредка Василий бросал взоры на своего соседа по столу - весьма колоритного вида священнослужителя в темной рясе и с увесистым крестом поверх нее. Крест был настоящий, медный, а не как у небезызвестного боярина Андрея. Священник медленно, со смаком, потягивал из широкой пиалы крепкий чай, пахнущий липовым медом, и закусывал творожными ватрушками.

Неожиданно священник перехватил быстрый взгляд своего соседа и, отставив в сторону пиалу, представился:

- Отец Нифонт. С кем имею честь обедать?

- Дубов, - привычно ответил детектив. И, спохватившись, добавил: Савватей Пахомыч.

- Вижу, вы тоже не местный, - продолжал священник, глядя прямо в глаза Дубову.

- Да, я из Царь-Города, - кивнул Василий.

- Это хорошо, - отец Нифонт поправил крест на груди. - А я вот из самой Каменки, тамошний батюшка, стало быть. Это такая деревня, если вы не знаете...

- Ну почему же, знаю, - перебил Василий, - и про церковь слышал. Это ведь та, что между деревней и заставой? Про этот храм еще слухи ходят, будто бы там нечистая сила орудует... - Все это Василий говорил совершенно спокойно и даже с легкой усмешкой, хотя ночевка в той церкви вызывала в нем, мягко говоря, не самые приятные воспоминания.

- А что поделаешь, - тяжко вздохнул отец Нифонт. - Наша церковь оказалась на самом переднем крае не скажу православия, но христианства вот они и лезут. Нет, я бывал в княжестве Григория, видел ихние богослужения, но там, извините за нехорошие слова, даже у священников из-под рясы торчит хвост.

Нет, это я не в прямом смысле, но вы меня понимаете...

- Понимаю, - закивал Дубов, - и вы прибыли в Мангазею, чтобы узнать способ, как изгнать раз и навсегда бесов из храма?

- Нет-нет, - отвечал священник, - здесь я не со столь благородными намерениями. Понимаете ли, у меня пропал родственник, и я приехал на его поиски...

Заметив, что господин с бегающими глазками перестал бормотать себе под нос и внимательно прислушивается к их разговору, Дубов предложил:

- Отец Нифонт, если уж мы с вами так разговорились, то не пройти ли нам в другое место, а то тут слишком шумно. Вот хоть бы ко мне в номер.

- А и то правда, - согласился батюшка. - Но тогда уж лучше ко мне. Вы где остановились, почтенный Савватей Пахомыч?

- На третьем этаже.

- О, ну так мы с вами соседи!

Расплатившись "лягушечьим" золотым и щедро оставив сдачу половому, Василий с чувством облегчения покинул тесную и душноватую обеденную залу. Отец Нифонт черной тенью следовал за ним.

***

- Ну, что там слышно? - спросил атаман разбойников у лежащего на дороге подручного, прижимавшегося ухом к земле.

- Что-то едет, Петрович. Что-то большое и тяжелое.

- Ага, золотишко везут. Сердцем чую, - радостно потер ручки атаман. Эх, славно пограбим! Откуда они едут - со стороны Царь-Города али Белой Пущи?

- Из Царь-Города, - уверенно ответил слухач.

Соловей Петрович лихо свистнул в два пальца, и из придорожных кустов посыпались лиходеи в кафтанах с чужого плеча и сапогах с чужой ноги.

Последней выбралась на дорогу девица в мужской одежде и с цигаркой в зубах:

- Ну что, Петрович, грабить будем как в прошлый раз?

- Молча-а-ать! - заверещал грозный атаман.

- Петрович, а насиловать будем? - с надеждой спросил длинный разбойник.

- Молчи, дурень, - топнул ногой главарь, - мы не какие-нибудь там, понимаешь, а мы того-этого. Токмо за справедливость. Все поделить и раздать народу. Вот.

- А я считаю, что насилие - это есть способ восстановления сословной справедливости, - процедила сквозь зубы девица с цигаркой.

- Начиталась книжек, - сплюнул в придорожную пыль Петрович. - Шибко грамотная, да?

Но тут дебаты были прерваны появлением кареты. Лиходеи радостно бросились ей навстречу и, схватив лошадей за уздцы, остановили экипаж.

- А ну вылезай! - радостно взвизгнул атаман.

Дверца кареты распахнулась, и оттуда появилась огромная мрачная фигура майора Селезня.

- А, Петрович! - нехорошо ухмыльнулся майор. - Давно, засранец, по шее не получал?

При этих словах всю шайку смело с дороги, как не бывало. И грозный атаман, оставшись один на один с Селезнем, сиротливо заозирался по сторонам.

- Грабить буду, - шепотом проблеял Петрович, и на глазах у него навернулись слезы. - Токмо справедливости для.

- Не умеешь грабить - не труди задницу. А то в штаны наложишь, - выдал дежурный афоризм Александр Иваныч. И, схватив разбойника за портки, зашвырнул его в придорожную крапиву. - Трогай! - гаркнул майор, и карета покатила дальше.

Через некоторое время из крапивы выполз атаман. Его банда уже стояла на дороге и скорбно наблюдала, как Петрович, размазывая кулаком сопли, вытаскивал из штанов репьи.

- Ну, как ты, Петрович? - участливо спросил длинный душегуб.

- Всех зарежу!! - внезапно взвился предводитель. - Всех убью! Горло перережу! Кровь выпущу!

- А потом изнасилуем? - с надеждой вопросил длинный.

- Молчать, предатели! - взвизгнул атаман.

< Назад | Дальше >