Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

Отец Нифонт лежал в своей комнате на кровати, прикрытый простыней. Сыскной пристав сидел за столом и деловито составлял опись немудреного имущества, два его помощника у двери переминались с ноги на ногу, ожидая, когда можно будет унести тело, а Ефросиния Гавриловна, почтенная хозяйка постоялого двора, ходила из угла в угол и при этом горестно причитала:

- Ох, господин пристав, да как же это!.. Никогда у меня ничего такого не бывало... - При этом хозяйка размахивала руками и театрально хваталась за голову.

- Говорили же вам, Ефросиния Гавриловна, - пристав оторвался от писанины и строго оглядел хозяйку, - чтобы вы привели в порядок эту доску. Я сам, идя по ней, едва не оступился! Мостик бы какой построили, что ли.

- Построю, обязательно построю, все приведу в порядок! - с трагическими придыханиями отвечала Ефросиния. - Завтра же плотников позову...

- Я сам прослежу, чтобы это безобразие прекратилось, - сказал пристав. - А то знаем мы вас: пока гром не грянет...

В двери постучали.

- Да-да, входите! - крикнул пристав. В горницу вошел скромно, но опрятно одетый человек:

- Извините, что отвлекаю. Меня зовут Савватей Пахомыч, я сосед отца Нифонта.

- Пристав Силин, - не отрываясь от бумаг, буркнуло должностное лицо. Вы что, имеете нечто сообщить по поводу несчастного случая?

- А разве это был несчастный случай? - несколько удивился Савватей Пахомыч.

- А что же еще? - Силин оторвался от бумажной рутины и с интересом посмотрел на вошедшего. - Если человек шел по плохо закрепленной доске, тут он выразительно глянул на Ефросинию, - и свалился вниз, то в этом ничего счастливого я не нахожу.

- Да-да, конечно, царствие ему небесное, - благочестиво перекрестился Савватей Пахомыч. - Скажите, господин пристав, что будет с его останками?

Покойник ведь человек приезжий, в Мангазее никого из близких у него нет.

- Что будет? - вздохнул пристав. - Подержим несколько дней в покойницкой, а если никто не явится, схороним на казенный счет в общей могиле для бедняков.

- А нельзя ли как-нибудь иначе? У него осталась сестра в Каменке, если ей сообщить, то, может быть...

Пристав на минутку задумался:

- Можно похоронить во временной гробнице, но это будет стоить немного дороже.

- Одну минуточку! - Савватей Пахомыч поспешно вышел из комнаты и тут же вернулся с несколькими золотыми монетами. - Я был должен отцу Нифонту некоторую сумму. Не могли бы вы, господин Силин, распорядиться, чтобы тело похоронили хотя бы в этой, как вы сказали...

- Во временной гробнице? Да-да, разумеется, Савватей Пахомыч, - почти радостно отвечал пристав, отправляя золотые в широкий карман служивого кафтана. - Не извольте беспокоиться, все будет сделано в наилучшем виде. И, обратившись к своим помощникам, Силин велел: - Выносите!

- Благодарю вас, не буду мешать. - Сопровождаемый тоскливым взором Ефросинии Гавриловны, Савватей Пахомыч бочком выскользнул в коридор.

***

Глава Царь-Городского сыскного приказа за долгие годы службы привык добросовестно и основательно исполнять свои обязанности. Вот и сейчас, стараясь не думать об угрозе, нависшей над Кислоярским царством, Пал Палыч внимательно читал сводку за минувший день. Особое его внимание привлекло следующее сообщение:

"Было проведено разыскание среди торговцев мылом, и некий городской коробейник, именем Петрушка, показал, что около трех недель назад продал одному прихрамывающему человеку вельми мрачного вида три куска мыла, одинакового с тем, которое было использовано при нападениях на князя Владимира и боярина Андрея. Сказал оный Петрушка также, что после того несколько раз видел вышеозначенного человека и готов его распознать".

- Хорошо бы, - вздохнул Пал Палыч. - Чую, что это как-то связано и с осквернением могилы князя Владимира.

Пал Палыч продолжил чтение:

"Вблизи пятнадцатой версты Белопущенского тракта замечен летающий предмет - ступа, управляемая женщиной с помощью метлы".

- Что за чепуха! - изумился Пал Палыч. - Ягорова же сидит в темнице и до сих пор не бежала, - тут он печально вздохнул, - в отличие от Каширского.

Или верно говорят, будто нечисто место пустым не бывает. - И глава приказа стал читать свои любимые сообщения из Боярской Думы:

"Едва началось очередное заседание, боярин Илюхин вскочил с места и потребовал дать объяснения по поводу того, куда Рыжий девал тела убиенных близ его терема князя Владимира и боярина Андрея. Не дождавшись вразумительного ответа вследствие отсутствия в Думе господина Рыжего, боярин Илюхин обвинил в убийствах лично царя Дормидонта и призвал бояр и воевод поднимать стрельцов и народ, дабы идти к царскому терему и вздернуть Государя, Рыжего и Борьку на копья и секиры. Когда председатель повелел в очередной раз вывести боярина Илюхина из Думы за непотребное поведение, то охранники отказались это делать и высказали союзность с Илюхиным и его единоумышленниками".

- Все, это конец, - обреченно прошептал Пал Палыч.

***

Лишь поздно вечером Дубов смог наконец-то приняться за список со свитка, найденного в гробнице. И, глянув на последнюю строчку, где значилось "Анисиму и Вячеславу за попа - семь золотых задатка", горестно взвыл.

- Что с тобой, Савватей Пахомыч?! - всполошились скоморохи, которые уже готовились отправиться ко сну.

- Дьявол, что мне стоило прочесть эту бумагу чуть раньше! - жестоко корил себя Дубов. - Тогда отец Нифонт остался бы жив. Ах я дурак!..

- Да не убивайся ты так, Пахомыч, - стал успокаивать его Мисаил.

- Скажи, мы чем-нибудь можем тебе помочь? - участливо спросил Антип.

- Можете. - Василий уже преодолел приступ отчаяния и был как никогда деловит и собран. - Устройте мне встречу с вашей подругой, с Ефросинией Гавриловной. И как можно скорее.

- Нет ничего проще! - Скоморохи выскочили из горницы, а уже через несколько минут возвратились вместе с хозяйкой постоялого двора. Она выглядела встревоженной, но уже не жестикулировала, как в комнате покойного.

- Скажите, почтеннейшая Ефросиния Гавриловна, - приступил к расспросам Василий, - то, что случилось с отцом Нифонтом - это и вправду несчастный случай?

- Да как вам сказать, Савватей Пахомыч, - чуть замялась хозяйка. Слава богу, господин пристав именно так и считает.

- А вы считаете иначе? - многозначительно понизил голос Василий.

- Ну право и не знаю, - задумалась хозяйка. - Сколько помню, с этой доски никто еще не падал. Даже в самом горьком подпитии. А отец Нифонт уж на что был тверезый человек.

- Вы не замечали ничего подозрительного? - напрямик спросил Дубов.

Ефросиния молчала. - Вы что-то видели?! - чуть не вскричал Василий. Умоляю вас, ответьте! Это зачтется вам там, на высшем суде. - Последнюю фразу детектив произнес столь театрально и произвел при этом столь выразительный жест, что Константин Сергеич Станиславский наверняка сказал бы свое знаменитое "Не верю!". Однако Ефросиния Гавриловна не была знакома с теориями великого реформатора театра, и ее старое скоморошье сердце дрогнуло:

- Сегодня тут чуть не весь день околачивался какой-то очень уж противный господин. Я еще заметила, как он разговаривал с отцом Нифонтом, царствие ему небесное.

< Назад | Дальше >