Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

- За Царя, за Отечество! - крикнул боярин.

- За Царя, за Отечество!!! - воодушевленно отозвалась дружина. И это было уже не прежнее деморализованное воинство, но сплоченный боевой отряд, готовый ради спасения Родины совершить любые чудеса ратного подвига.

***

- Что это мы так усердно ищем? - услышала за своей спиной Баба Яга.

- Да так, почитать перед сном, - не растерялась она и, обернувшись, увидела перед собой Даму В Черном.

- И кот твой тоже, я вижу, большой книголюб? - небрежно, будто продолжая светскую беседу, говорила Дама, помахивая алым веером.

- Да, вы знаете, - воодушевилась Яга, - как дорвется, так за хвост не оттащить. Все читает и читает. И даже по ночам. Свечек на него не напасешься. Я уж ему говорила...

- Мне все время кажется, что я вас где-то видела, - совершенно не обращая внимания на болтовню Яги, проговорила Дама.

Яга заметно побледнела и невпопад выпалила:

- Да, мне многие говорили, что я похожа на Пугачеву... - И осеклась под пристальным взглядом Дамы.

- Мне кажется, не помешает позвать стражу, - зловеще процедила та. И, резко повернувшись, направилась к дверям, но в этот момент подскочивший кот намертво вцепился в ее юбки. Дама даже онемела от такой наглости и совершенно неожиданно завопила дурным голосом:

- Помогите! Убивают!!

Дверь в библиотеку распахнулась, как по команде. В ней маячили физиономии Каширского и Херклаффа. Но дверь оказалась узковата для двоих, и они, бранясь друг на друга, благополучно в ней застряли.

- Щелкай пальцами! - крикнул Яге кот, продолжая удерживать истошно визжащую Даму.

Яга вытянула руку, и... и здоровенная шаровая молния полетела в сторону двери. Два заклятых друга, маг и людоед, проворно залегли. И вовремя. От дверного косяка на них полетели щепки и камни. Дама в ужасе рванулась что есть сил и, оставив свои черные юбки в когтях кота, побежала к дверям. Там она, споткнувшись о лицо Каширского, упала, дрыгая в воздухе ногами в черных чулках и продолжая издавать вопли на манер полицейской сирены.

- Бежим! - бросил Яге кот, уже направляясь к противоположной двери.

- А книга?

- Уже у меня! Бежим скорее, а то они скоро очухаются!

И Яга, выпустив еще парочку молний в сторону двери, поспешила за котом, сжимавшим в лапах объемистый фолиант.

А за кучей-малой из мага, людоеда и садомазохистки возникла готическая фигура князя Григория.

- Лежим? Отдыхаем? - зло и ехидно осведомился он.

- Да я их!.. - придушенно выкрикнул Каширский. - Пусть только с меня слезет эта..

- Я вам не "эта"! - окрысилась Дама, - они меня раздели и хотели... Ай!

Перестаньте кусаться! - взвизгнула она, обращаясь уже к Херклаффу, приложившемуся зубами к ее белому бедру.

- А фы менья не искушайте! - отозвался тот.

Мрачно взиравший на все это безобразие князь в конце концов не выдержал и, топнув ногой, рявкнул:

- Встать! Догнать и поймать! Немедленно! - И процедил сквозь зубы: Придурки.

***

Скоморошья повозка весело катилась по колдобинам Мангазейско-Царьгородского тракта. Лошадьми правил Антип, а Дубов с Мисаилом сторожили дядю Митяя, который содержался связанным в "соломенном закутке". При этом они вели неспешную беседу.

- Ну расскажи, Савватей... то есть Василий Николаич, как ты все-таки его выследил? - спрашивал Мисаил.

- Ну, это долгая история, - махнул рукой Василий.

- Так ведь и дорога не близкая, - возразил скоморох. Василий поудобнее устроился на низенькой скамеечке и приступил к повествованию:

- Главное в нашем деле - уметь увидеть связь в вещах и явлениях, которые, казалось бы, ну никак не связаны между собой. И могу сказать тебе, а заодно и себе в утешение - то, что мы претерпели в переходах княжеской усыпальницы, не прошло напрасно.

- Ну еще бы, - подхватил Мисаил, - у меня до сих пор, чуть вспомню, коленки дрожат...

- Нет-нет, я в другом смысле, - перебил Дубов. - Как ни странно, именно там, на кладбище, и находился главный ключ к разгадке многих тайн.

Мисаил кивнул, хотя по его лицу Василий увидел, что тот из его речений мало что понял. Тогда детектив стал объяснять в более популярной форме:

- Помнишь ту белокаменную часовню с изваянием маэстро Черрителли? Будь у меня такая же безупречная память, как у тебя, то я, конечно же, запомнил бы надпись, адресованную дорогому Мелхиседеку Иоанновичу от скорбящих вдовы, сына и дочери. Но, конечно, столь редкое и невыговариваемое имя в моей памяти не задержалось. А зря - иначе я сразу насторожился бы, когда его услышал, - Василий указал в сторону закутка. - Димитрий Мелхиседекович.

И только оказавшись еще раз на кладбище и своими глазами прочтя надпись под изваянием, я сообразил, в чем дело. И вот тут-то я припомнил ваш с Антипом рассказ, который поначалу пропустил мимо ушей как не имеющий прямого отношения к нашему делу.

- Какой рассказ? - несколько удивился Мисаил.

- Ну, о том человеке с бородой, что чуть не ежедневно ходит молиться в семейный храм-усыпальницу Загрязевых. И уж тут все встало на свои места:

этот бородач - ни кто иной как дядя Митяй, или Димитрий Мелхиседекович, сын того Загрязева, которого изваял знаменитый Черрителли. Но столь часто он посещает усыпальницу отнюдь не для молитв за упокой души своих родственников, а с несколько иными намерениями.

- С какими? - не понял Мисаил.

- Через особый подкоп наш уважаемый дядя Митяй забирался в запутанные ходы-переходы усыпальницы князей Лихославских, где в одном из укромных уголков он и оборудовал известный нам тайник. В котором складывал изъятые из оборота золотые монеты и драгоценности. Потом он их, конечно, переправлял куда-то дальше, но этими махинациями займутся более компетентные органы.

- Кто-кто?

- Ну, следователи, или как они там зовутся, из сыскного приказа.

< Назад | Дальше >