Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

-- O, боярин Василий, да вы тоже поэт! -- восхитился Грендель. -- Ну а что до райских кущ, то мне их вовеки не увидать. Ведь я же оборотень...

-- Отныне ты уже не оборотень! -- торжественно провозгласил Чумичка. -Ты исполнил свое предназначение, и с тебя снято заклятие.

Грендель ничего не ответил и в изнеможении закрыл глаза. Зато Беовульф страшно воодушевился:

-- Господа, такое событие всенепременнейше нужно отпраздновать! Полетели ко мне в замок, я выставлю свое лучшее вино, вековой выдержки. Еще мой дедушка говаривал, указывая на этот бочонок: "Внучек, а его ты откроешь в самый знаменательный день своей жизни". И вот этот день наступил! Вернее, ночь, но это уже не суть важно...

-- Нет-нет, -- возразил Дубов, -- вы как хотите, а я должен лететь в замок к Его Величеству Александру. Вернее, к Наде. A утром, еще затемно -домой.

-- Вы уж не в первый раз называете ее имя, -- хмыкнул Беовульф. -Глянуть бы хоть одним глазком, что это за Надя такая.

-- Да хоть обоими, -- рассмеялся Василий. C этими словами он достал из внутреннего кармана своего боярского кафтана цветную фотокарточку, где Надя в венке из ромашек и васильков бежала по зеленому лугу.

Беовульф повернул карточку так, чтобы на нее падал лунный свет:

-- Красивая девушка. И как нарисована! Боярин Василий, когда увидите художника, то скажите, что я ему хорошо заплачу за свое изображение. C мечом и в золотой цепи.

-- Позвольте мне. -- Чумичка принял от Беовульфа карточку и провел над нею ладонью. Даже при тусклом свете ущербной луны стало заметно, что краски поблекли, а лицо Нади как бы погрустнело. -- Слушай, Василий, -- понизил голос Чумичка, -- не хочу тебя пугать, но Надежда действительно в опасности.

-- Что?! -- вскричал Дубов.

-- Ей грозит страшная смерть, -- продолжал Чумичка. -- И не когда-то вообще, а прямо сейчас. И если мы не вмешаемся, то будет поздно.

-- Ну так полетели быстрее! -- взревел Беовульф. -- Эй, дружище Грендель, просыпайся, нас опять ждут великие дела!

Чумичка тем временем бормотал какие-то новые заклинания, отчего ковер-самолет резко ускорил ход. И вскоре на смену бескрайним полям Белопущенского княжества путникам предстали столь же бескрайние болота Новой Ютландии, перемежающиеся перелесками и озерцами. То тут, то там в едва занимающейся заре темнели рыцарские замки, хотя большинство из них на самом деле представляли собой обычный дом с одной-двумя башенками -- как бы замок Беовульфа в миниатюре.

-- Что поделаешь, -- пояснил по этому поводу Беовульф, -- так уж повелось у нас в Мухоморье: доблестных рыцарей что собак нерезаных, а замков на всех не хватает. Да и мне посчастливилось только потому, что мой предок был приближенным королевича Георга. Но вы не подумайте, наши рыцари хоть и небогатые, но самые всамделишние!

-- Я в этом не сомневаюсь, -- невпопад ответил Василий. Он не слишком внимательно слушал разглагольствования Беовульфа -- его мысли были заняты совсем другим.

И вскоре ковер по команде Чумички стал снижаться -- впереди показались смутные очертания королевского замка. x x x

В кабинете покойного князя Григория шло чрезвычайное ночное совещание. За столом восседал глава тайного приказа барон Альберт, рядом с ним примостился старший воевода Селифан, остальные приближенные Григория разместились кто где на принесенных с собой стульях. Здесь же, стараясь особо не привлекать к себе внимания, находились и Каширский с Анной Сергеевной. Вид у всех присутствующих был более чем встревоженный, один лишь Альберт, насколько удавалось, старался держаться бодро и уверенно.

-- Господа, я пригласил вас, дабы сообщить прискорбную весть: князь Григорий скоропостижно скончался, -- негромко, но прочувствованно сказал барон. -- А вернее, был злодейски убит.

-- Кем? -- истерично выкрикнул кто-то из дальнего угла.

На лице барона отразилось искреннее горе и возмущение:

-- Князеубийцы -- это так называемые доблестные рыцари Грендель и Беовульф, а также некто боярин Василий, -- барон сделал паузу, как бы потрясенный наглостью злодеев. -- Первые двое негодяев -- подданные Ново-Ютландского короля Александра, а Василий хоть и прибыл из Царь-Города, но, насколько нам ведомо, сей поганец пользуется королевским расположением.

-- Надеюсь, они схвачены живыми? -- плотоядно оскалившись, спросил пожилой упырь, постельничий князя Григория.

-- Увы, -- горестно вздохнул барон Альберт, -- им всем удалось бежать, так же как и их проклятому сообщнику, колдуну Чумичке. Я тоже дрался, не щадя живота своего, -- барон выдержал эффектную паузу, чтобы все запомнили его героизм, -- но что я мог сделать один против троих злодеев? И в этом явная недоработка, досадная оплошность нашей стражи и тайных служб.

-- Мы должны объявить войну Мухоморью! -- загалдели упыри. -Злодейство должно быть смыто кровью!

-- Полностью согласен, -- твердо сказал барон, когда шум смолк, -- но в настоящее время перед нами стоят более насущные задачи. Что же до этого мерзкого Мухоморья и его жалкого короля Александра, то здесь своих целей мы добьемся иными средствами. Нынче же утром туда отправится известный вам князь Длиннорукий, а следом за ним... Ну, впрочем, это уже мелочи. Но главное, могу вас только заверить, господа, что и Александр, и его рыцари еще горько пожалеют о своих деяниях. -- Барон вновь сделал многозначительную паузу, изобразив на своем челе великие заботы о судьбах государства. -- Меня же сейчас гораздо более тревожит то, как будет продолжаться жизнь у нас, в княжестве Белая Пуща.

-- А что, -- удивился воевода Селифан, никогда не блиставший дальновидностью, -- у нас-то все тихо да спокойно. А ежели чего, так войско на что? И ваш тайный приказ?

Барон, похоже, ждал подобного заявления.

-- Боюсь, господа, что вы недооцениваете всей сложности положения, -грустно покачал головой Альберт. -- Тишь да покой в нашем княжестве держались лишь благодаря железной воле князя Григория. -- Оглядев притихших соратников, барон спросил: -- А что дальше будет? Вы же знаете наших людишек -- им только волю дай... Да и упыри-вурдалаки на местах того гляди распоясаются. Кто может быть уверен, что нас с вами они станут слушаться так же, как князя Григория?

Собрание примолкло -- умом каждый понимал правоту слов барона, хотя и согласиться с ними было нелегко. Тем более что если не все, то многие были бы не прочь занять место покойного князя, но получалось, что барон уже всех обскакал.

-- Для того чтобы удержать власть, мы должны быть заедино, -- будто прочитав их мысли, примирительно продолжал Альберт. -- Все наши разномыслия не должны выходить за стены кремля. Вы согласны?

-- Согласны! Заодно держаться надо! -- раздались несколько голосов. Возможно, не очень искренних, но барону пока и этого было довольно. И за выкриками никто не услышал, как Анна Сергеевна тихо, но презрительно процедила:

-- Бараны...

-- Для того чтобы сохранить главное, иногда приходится поступиться малым, -- уже вполне уверенно продолжал Альберт. -- Мне кажется, покойный князь Григорий очень уж пережимал в некоторых вопросах, где следовало бы действовать более гибко. Знаю, что многие со мною не согласятся, но я считаю, что со временем нужно будет вновь разрешить службы в православных храмах...

Последние слова барона потонули в возмущенных выкриках:

-- Как же это!.. Сколько мы с этой заразой боролись!.. Может, еще и кресты на куполах поставить?!.. Не бывать тому!..

Выждав, пока эмоции улеглись, Альберт терпеливо заговорил вновь:

-- А мне, вы думаете, легко такое предлагать? Я такой же упырь как все вы, вид крестов и запах ладана мне так же ненавистны. Но даже Григорий за двести лет не смог искоренить их дурацкую веру. Мне уж сколько раз доносили, что многие наши подданные тайно собираются и отправляют православные обряды, во время которых предают анафеме князя Григория. Ну а если мы разрешим богослужения, разумеется, в строго очерченных пределах... -- Поняв, что его аргументы не очень-то убеждают господ упырей и вурдалаков, барон обратился за помощью к Каширскому: -- Давайте послушаем, что об этом говорит наука.

Каширский встал, откашлялся и с важностью заговорил:

-- Христианство как религиозная идея весьма способствует сохранению в обществе душевного здоровья и препятствует распространению антиправительственных взглядов. Если бы вы мне доверили процесс подготовки священнослужителей, то я дал бы им соответствующие установки, каковые они бы и доносили до своей паствы -- установки на лояльность существующему порядку и восприятию его как некоей богоданности...

-- Ну хорошо, -- перебил Альберт, почувствовав, что Каширский может разглагольствовать до утра, -- все это мы обговорим позже. А пока что, господин Каширский, вам через несколько дней предстоит отправиться в Мухоморье. И вам, дорогая Анна Сергеевна, тоже.

-- Прекрасно, -- плотоядно прошипела Глухарева. -- Уж тогда я рассчитаюсь за все с этими негодяями Беовульфом и Гренделем.

-- Именно для того мы вас туда и посылаем, -- удовлетворенно кивнул Альберт. -- И хотелось бы надеяться, что теперь вы доведете дело до конца, а не так, как это было с боярином Василием.

-- Уж не беспокойтесь, доведу непременно, -- презрительно выдавила из себя Анна Сергеевна.

-- И еще один вопрос, весьма болезненный, -- уже вполне уверенно и деловито продолжал Альберт, -- но решать его все равно придется, раньше или позже. Поскольку князь Григорий скончался, не оставив наследника, то опять может подняться вопрос о законной власти.

< Назад | Дальше >