Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

-- Ничего такого я не заметил.

-- А я заметил. Все как будто нарочно старались убедить нас, что в гробу именно боярин Василий, однако крышку не открывали, даже когда читали прощальные речи. И потом, почему на похоронах не было хозяина?

-- Ну, ты же слышал -- захворал, мол.

-- Не верю! -- пристукнул заступом первый. -- И еще, ежели покойник действительно царь-городский боярин, то могли бы уж найти возможность отправить его домой, а не хоронить тут, пускай даже на таком родовитом кладбище.

За раскопками и беседой злоумышленники не заметили, что они на погосте уже не одни. А когда спохватились, то было поздно: вокруг полураскопанной могилы стояли несколько весьма странных субъектов, и каждый держал в левой руке свечку.

-- Мертвяки! -- в ужасе вскрикнул второй гробокопатель и заметался по полуразрытой яме. Первый что-то бормотал и мелко крестился.

-- А ну-ка, вылезайте! -- выкрикнул маленький человечек, стоявший на самом краю могилы. То был домовой Кузька, а его спутниками были уже знакомые нам водяной, леший и две кикиморы.

Осквернители мелко дрожали и явно не желали вылезать наружу. Вернее, они бы и не смогли этого сделать, охваченные ужасом.

-- Закопаем их здесь, и дело с концами, -- предложил леший и, зачерпнув прямо в ладони горсть земли, швырнул в могилу. Этого хватило, чтобы оба гробокопателя, побросав свои заступы, выскочили наверх, где их тут же приняла в свои цепкие объятия доблестная нечисть.

-- Стало быть, могилками промышляем? -- придушенно-сладким голоском вопросил водяной. -- Покойничков, стало быть, раздеваем?

-- Некрофилы-археологи, -- щегольнул домовой Кузька мудреным словечком, слышанным от "покойного боярина Василия".

-- Чего? -- наконец-то обрел дар речи один из гробокопателей. -- Мы просто проверить хотели, на месте ли покойник... -- Он осекся, почувствовав, как сообщник изловчившись лягнул его ногой. Но было уже поздно.

-- Проверить, значит? -- голосом, ничего хорошего не предвещавшим, проговорил леший. -- И чего же вы хотели проверить? Покойнички по ночам не гуляют. В отличие от некоторых живых... Нет, все-таки напрасно мы выгнали вас из могилы, надо было вас там закопать.

-- А еще не поздно, -- хихикнула одна из кикимор.

-- Не губите, родимые! -- чуть не хором заголосили злоумышленники, бросившись на колени. -- Не по своей воле мы тут, но по приказанию князя Григория...

-- Это какого-такого князя Григория? -- проскрипел леший. -- Это того вурдалака поганого, что леса повырубил, всю честную нечисть с веками насиженного места согнал, а своим упырям волю дал?

-- Давайте решать, что с ними делать, -- прервал излияния корчмаря практичный Кузька.

-- Они всего лишь люди служивые, -- вздохнул водяной. -- Что с таких возьмешь?

-- Но проучить не мешало бы, -- предложил леший. -- В назидание князю Григорию.

-- Защекочем! -- радостно взвизгнули кикиморы и придвинулись ближе к гробокопателям.

-- Да, пожалуй, это будет им самым подходящим наказанием, -- согласился Кузька. Так как остальные не возражали, то кикиморы набросились на своих жертв. Над смиренным кладбищем раздались дикие вопли, перемежаемые истерическим хохотом.

В конце концов злоумышленники все-таки вырвались и с неимоверной скоростью побежали прочь со злополучного кладбища. Никто их не преследовал.

-- Надо бы могилку-то закопать, -- пробурчал леший. -- А то непорядок все-таки. -- Он нагнулся и вытащил из ямы обе лопаты. -- Ух ты, что за хреновина! -- вырвалось у корчмаря, когда он копнул рыхлую влажную землю и прямо под лопатой в тусклом свечном освещении что-то блеснуло.

-- О, да это же золотое яблочко! -- воскликнул Кузька, бережно отряхивая круглый блестящий предмет. -- Мне Чумичка сказывал, что это колдовская вещь -- по ней можно видеть, что происходит на каком угодно отдалении.

-- А как она работает? -- залюбопытничали кикиморы.

-- Точно не знаю, -- признался Кузька. -- Надо будет показать боярину Василию, он мужик умный, разберется что к чему.

-- Ясно одно, -- подытожил леший. -- Теперь мы знаем, каким образом все, что происходит здесь, тут же становится ведомо в Белой Пуще. x x x

Ковер-самолет неспеша летел над ночными полями Белой Пущи, а его пассажиры вели столь же неспешную беседу.

-- Когда я услышал, что боярин Василий убит в корчме, то решил, что поход по черную душу князя Григория отменяется, и потому не стал ждать вас на конюшне, -- рассказывал Чумичка. -- Разве ж я мог знать, что это неправда?

-- Меня действительно пытались убить, -- отвечал Дубов. -- И тогда я воспользовался случаем и предпринял все необходимое, чтобы меня и впрямь числили среди мертвых.

-- Ну вот, а я уже собирался было уходить, -- продолжал колдун. -- У них имеется особливый амбар, да ты, Василий, его знаешь, там хранится всякая колдовская утварь. Едва я прибыл в Белую Пущу под видом князя Длиннорукого, то в первую же ночь туда наведался и прихватил парочку шапок-невидимок. Такая шапка мне пригодилась, когда в Пуще неожиданно появился настоящий Длиннорукий, а меня заточили в темницу. Сегодня же я мог бы уйти и из кремля, но решил еще задержаться.

-- И очень кстати, -- подхватил Василий, -- иначе бы нам нипочем оттуда не выбраться.

-- Холодновато здесь, однако же, -- поежился Беовульф. -- Я-то всегда думал, что в небе чем выше, тем теплее -- поближе к солнышку.

-- Так ведь сейчас нет солнышка, -- дельно возразил Чумичка. -- Видишь, месяц один да звездочки?

-- Жаль, одежки потеплее с собой не прихватили, -- проворчал доблестный рыцарь, и тут его взор упал на Гренделя, который в волчьем облике продолжал бесчувственно лежать на ковре. -- A вот им покамест и укутаюсь, зачем зря добру пропадать. Эй, Грендель! -- принялся Беовульф тормошить своего заклятого приятеля, однако тот не подавал никаких признаков жизни. -- Да что ты там, помер, что ли?

-- A и вправду, -- забеспокоился и Дубов, -- что-то уж долго он в сознание не приходит.

-- Отравился, -- мрачно пробурчал Беовульф. -- Князем Григорием. -- И сам же громогласно захохотал.

Чумичка наклонился к Гренделю:

-- Дышит. Сейчас приведем его в чувство. -- C этими словами колдун извлек из-за пазухи небольшую скляночку ("Прямо как старина Серапионыч", подумал Василий) и побрызгал из нее на волка. И тот на глазах своих спутников превратился обратно в Гренделя.

-- Где это я? -- пробормотал он, приоткрыв глаза. -- A, понимаю, нас зарубили, и мы на том свете. -- И, немного помолчав, вполголоса продекламировал:

-- Улетели мы в райские кущи

На коврах на крылатых своих...

-- Должен вас огорчить, дорогой друг, -- усмехнулся Дубов, -- но до райских кущ нам еще ох как далеко. -- И, как бы передразнивая Гренделя, нараспев прочитал:

-- A помирать нам рановато,

Есть у нас еще дома дела!

< Назад | Дальше >