Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

-- Как у вас тут мило! -- вздохнула Надя. Действительно, в докторской хибарке она почему-то чувствовала себя куда уютнее, чем в холодных стенах старинной усадьбы.

-- Ну вот, Наденька, -- сказал Серапионыч, когда скромный стол был накрыт и хозяин с гостьей уселись чаевничать, -- мы с вами здесь являемся вдвоем как бы коллективным Дубовым и должны оправдать оказанное нам высокое доверие.

-- Именно так. -- Надя с наслаждением отпила глоток чая, ненавязчиво отдающего какими-то луговыми и болотными травками. -- А ведь вы, Владлен Серапионыч, в этих краях, должно быть, свой человек и в курсе местных дел.

-- Пожалуй, что так. -- Серапионыч неспеша подлил к себе в чашку жидкости из скляночки, которую постоянно держал во внутреннем кармане. Про эту скляночку в Кислоярске ходили легенды, но еще никто не решился из нее отведать, хотя доктор всем своим знакомым и даже незнакомым рекомендовал содержимое скляночки как универсальный эликсир чуть ли от всех хворей. -Наденька, не желаете?

-- Ну, если только чуть-чуть, -- решилась Чаликова. Обрадованный доктор плеснул ей в чай пару капелек, отчего вкус чая резко преобразился (если, конечно, содержимое чашки можно было теперь именовать словом "чай"). Однако Надя отважно сделала несколько глотков.

-- Ну как? -- поинтересовался доктор.

-- Недурно, -- вежливо ответила Надя. -- Но только если в меру.

-- Да, так вот, значится, -- вернулся к прерванному разговору Серапионыч. -- Вообще-то меня в этих краях давно уже считают за своего. Лет уж двадцать, как приобрел эту хибарку и всякий свободный денек сюда приезжаю. Хорошо тут... -- Доктор отпил чаю. -- Особенно вот как сейчас. Роняет лес багряный свой убор... Я всегда осенью беру отпуск -- и сюда.

-- Ну и что вы думаете по поводу убийства? -- прервала Надя лирическое отступление.

-- Да, насчет убийства, -- переключился доктор на деловой тон. -Вопрос первый: в кого стреляли -- в Свинтусова или в Покровского? И вопрос второй: кто стрелял?

-- И у вас есть какие-то соображения?

Доктор отпил из чашки:

-- Ну, знаете, тут пока еще полный туман. Скажу только одно -- места у нас глухоманские, и каждый человек на виду, особенно незнакомый. Если кто-то посторонний появится, его тут же все заметят.

-- Значит, подозревать первым делом нужно местных жителей и гостей усадьбы? -- закончила докторскую мысль Чаликова.

-- Нет-нет, этого я не говорил, -- ответил Серапионыч, -- но вы правы: перебрать для начала следовало бы именно их. Однако сперва неплохо бы восстановить картину убийства. Вы, Наденька, там были, так что вам и карты в руки.

-- Значит, так, -- на миг задумалась журналистка. -- Гости еще пировали на кладбище, я беседовала с баронессой фон Ачкасофф, тут раздался выстрел, мы побежали и обнаружили человека во фраке с дыркой в голове и, естественно, приняли его за Покровского. Тогда мы помчались в усадьбу, где застали супругов Белогорских и самого Ивана Покровского, чем были весьма изумлены. Затем Покровский, баронесса и я пошли к трупу, причем гости в это время уже валялись среди могил. Семен Борисович отправился за вами, а Татьяна Петровна пыталась позвонить в милицию, хотя и неудачно. Пришлось воспользоваться мобильником покойного. Вот, в общих чертах, и все.

-- Могу кое-что добавить, -- доктор налил себе и Чаликовой кипятка и подбавил жидкости из пресловутой скляночки: себе побольше, а Наде поменьше. -- Судя по расположению трупа и характеру ранения, стреляли со стороны болот и с небольшого расстояния, так как попадание очень точное. Похоже, работал опытный специалист.

-- Неужели киллер? -- вскочила Надя. -- Тогда его никогда не найдут! Не говоря уж о заказчиках...

-- Скорее, ворошиловский стрелок, -- спокойно возразил Серапионыч. -Может быть, я и ошибаюсь, но в местах массовых расстрелов сталинских времен обнаруживали черепа с аккуратной дыркой в затылке. И здесь почерк не скажу тот же, но весьма сходный. Впрочем, все это, конечно, тоже не очень убедительно.

-- Но кого-то вы подозреваете?

-- Подозревать можно всех, включая, пардон, и нас с вами. Например, гости. Вы что, нюхали каждого из них? A кто-то вполне мог лишь изображать пьяного, а сам выйти на болота "до витру", застрелить Свинтусова и вернуться назад. Да потом еще и по-настоящему напиться для правдоподобности.

-- Но зачем? -- удивилась Надя. -- Каковы мотивы?

-- Вот это нам и предстоит выяснить. Долго и кропотливо, -- отпил из чашки Серапионыч. -- Затем, мои соседи Степановы -- кандидат наук и его супруга.

-- Не забудьте и других супругов -- Белогорских, -- напомнила Надя.

-- Да ну что вы, это ж порядочнейшие люди, я их обоих уже столько лет знаю! -- возмутился Серапионыч. -- Они и мухи обидеть не способны, не то что человека убить.

-- Ну хорошо, допустим. Но ведь человек-то погиб! -- воскликнула Чаликова. -- К тому же в очередной раз жертвой стал журналист. Какой бы там ни был Ник Свинтусов, я просто обязана пролить свет на это преступление.

-- Погодите, Наденька, не кипятитесь...

-- Извините, доктор, это от непривычки к вашему скляночному эликсиру. Но вот главный вопрос -- в кого стреляли? В журналиста Свинтусова или в помещика Покровского? Между прочим, баронесса полагает, что Свинтусов принадлежит к побочной ветви баронов Покровских, -- вспомнила Надя, -- и что какие-то мистические темные силы убили Свинтусова, потому что он тоже какой-никакой, но потомок Покровских.

-- A, -- махнул рукой доктор, -- у госпожи Хелены совсем уже крыша поехала от всех этих родовых тайн. Представьте, даже меня она пыталась произвести в потомки хана Батыя, который якобы побывал с походом в наших местах! Все это ерунда -- кому нужен какой-то Свинтусов?

-- A кому нужен Покровский? -- вопросом на вопрос ответила Чаликова.

-- Кому-то, значится, ох как не нужен, -- откликнулся доктор. -- Иначе его не пытались бы убрать.

-- А вдруг сам Покровский, наслушавшись рассказов баронессы, решил таким образом избавиться от неожиданного претендента на наследство? -выдвинула Надя еще одно предположение. Впрочем, в него она не очень верила, а точнее -- не хотела верить, ведь окажись оно близким к действительности, и освобождение Марфы из вековечного плена отодвигалось бы на неопределенный срок.

-- Ну, Наденька, это уж вы загнули, -- махнул рукой доктор. -- Да и, между нами, какое там наследство -- одни убытки. Вот разве что... Да нет, ну это уж полная чепуха!

-- Что именно?

-- Да сокровища...

-- Какие сокровища? -- Остатки скляночной истомы вмиг слетели с Чаликовой.

-- A что, вы еще ничего не слыхали? -- чуть удивился доктор. -Сокровища баронов Покровских во всей округе давно уж стали притчей во языцех. Будто бы почтенные бароны имели обычай прятать клады в усадьбе и вокруг нее. Существуют десятки чертежей с точным обозначением места зарытия сокровищ. Если будете в Заболотье, поспрошайте -- чуть не в каждой избе есть такая карта, и все разные. Да тут все окрестности сто раз перекопаны! И есть такие чудики, что до сих пор копают.

-- Ну и как, откопали что-нибудь?

-- Какое там! Ведь Покровские приставили к своим кладам нечистую силу, и без особого заклинания ничего не найдешь.

-- Ну, это уж опять что-то в духе нашей милейшей баронессы, -рассмеялась Надя.

-- Так-то так, -- покачал головой доктор, -- да не все думают, как мы с вами. Мне, например, доподлинно известно, что последний председатель колхоза в поисках клада самолично перепахал пол-усадьбы и более того, ломал в доме стены. A его предшественника, некоего Александра Григорьевича, даже сняли с должности за то, что обращался за помощью к сатанистам, чтобы они открыли ему заклинания. A ведь окончил высшую партийную школу!..

-- Ах, что-то я засиделась у вас, Владлен Серапионыч, -- глянув на часики, спохватилась Надя. -- А я хотела еще в Заболотье заглянуть... Спасибо за чаек.

-- Вы уже? Ну, так заходите еще, Наденька, всегда рад вас видеть. x x x

Заболотье оказалось обычной деревенькой, каковых Наде на ее журналистском пути пришлось повидать немало. Первый же встречный мужичок, нетвердой походкой выходящий из бывшего царева кабака, а ныне -- ирландского паба "Pokrow's Gate", указал Чаликовой на самую покосившуюся избенку, где располагались волостное правление, отделение милиции и узел связи.

В "Отделении милиции" -- маленькой темной комнатке с подслеповатым окошком -- Чаликова и застала участкового Федора Иваныча, пожилого человека в заляпанных грязью резиновых сапогах, старой фуфайке и милицейской фуражке, что-то пишущего на заваленном бумагами письменном столе.

< Назад | Дальше >