Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

-- В каком смысле? -- осторожно переспросила Чаликова.

-- Ну, после всех, гм, так сказать, приключений...

Госпожа Степанова явно хотела что-то узнать, и Надежда, не зная причин ее любопытства, решила отвечать по возможности уклончиво:

-- Если вы, уважаемая Серафима Платоновна, имеете в виду прискорбное приключение позавчера на кладбище, то пуля угодила не в господина Покровского, а в моего коллегу Свинтусова.

-- И насмерть? -- ахнула госпожа Степанова, всплеснув широкими рукавами. Надя кивнула. -- Ах, какой ужас! И у кого только рука поднялась?..

-- Уверена, что милиция установит, -- ответила Надежда. -- А чудный ныне денек, Серафима Платоновна, не правда ли?

Видимо, поняв, что Чаликова не очень-то настроена откровенничать с малознакомым человеком, Серафима Платоновна проявила инициативу:

-- Наденька, а вы случайно не в курсе, что за стрельба стояла нынче ночью? Даже мы с Виталием Палычем глаз не сомкнули.

-- Кто-то стрелял, -- деланно равнодушно пожала плечами Надя. -- На болоте, что ли...

-- Но... Так сказать... -- Серафима запнулась, будто пытаясь сформулировать вопрос. -- Ну, в общем, никто не пострадал?

-- Нет-нет, Серафима Павловна, все живы и здоровы, -- успокоила ее Чаликова.

-- Ну и слава богу, -- облегченно подытожила госпожа Степанова.

Во время беседы Чаликова все время посматривала по сторонам, и вскоре увидела справа неподалеку от дороги, почти на краю густого ельника, вросший в землю камень. Подойдя поближе, Надя заметила, что на нем выбита какая-то надпись.

-- Должно быть, межевой знак, -- заметила Серафима. -- В старину таких, говорят, было много...

C трудом разбирая замшелые старославянские буквы, Чаликова прочла: "Налево пойдешь -- в болото попадешь, направо пойдешь -- совсем пропадешь, прямо пойдешь -- клад найдешь".

-- Наверное, опять пресловутые клады баронов Покровских, -- усмехнулась журналистка. -- Если вы устали, то, может быть, присядем?

-- Нет-нет, -- как-то даже испуганно отказалась Серафима Платоновна, -сесть я всегда успею. Немного тут постою и домой пойду. A вы куда?

-- В Заболотье, -- не стала скрывать Чаликова.

-- Ну так я не прощаюсь, -- госпожа Степанова крепко, по-мужски, пожала Наде руку, и та поспешила к шоссе. "А на озеро загляну на обратном пути", -решила Чаликова.

Уже перед тем как повернуть к Заболотью, Надя оглянулась, и что-то показалось ей странным. A именно -- отсутствие на Покровской дороге могучей фигуры ее новой знакомой. Не было ее видно и с левой стороны, где желтел широкий луг. Оставалось одно -- Серафима Павловна, вместо того чтобы отправиться домой, пошла по тропинке к озеру.

И тут Надю осенило, где она недавно видела Серафиму -- ночью, возле каменного столба, который та пыталась свалить, за что и поплатилась стрелой пониже спины. Оттого-то, очевидно, госпожа Степанова и ответила отказом,когда Надя предложила ей присесть.

Чаликова вернулась назад к камню и еще раз перечитала надпись. Действительно, прямо за камнем начинались три узких тропинки, и Чаликова пошла по средней, но не потому что она сулила найти клад, а потому что казалась чуть более хоженной, чем две другие, почти совсем заросшие лесными травами. И увы -- Надежда даже не вспомнила о дубовском наказе сторониться уединенных малолюдных мест. Земля по обе стороны тропинки была изрыта ямами и окопами -- Надя догадалась, что это дело рук многих поколений кладоискателей, слишком буквально понявших надпись на камне.

Вскоре тропинка вывела ее к озеру -- оно и впрямь было очень живописно и напоминало прозрачную жемчужину в оправе желтеющих берез, за которыми высокой стеной темнел хвойный лес. Все это, отражаясь в подернутой легким ветерком воде, создавало впечатление чего-то не очень реального, зыбкого, виденного где-то на полотнах французских импрессионистов.

При всей практичности своей натуры Чаликова умела ценить прекрасное и в природе, и в жизни, и в искусстве. Она присела на пенек под густым ракитником и прислушалась к звукам озера и леса. Вот ветерок прошуршал в раките... Вот на другом конце озера с клекотом взлетели утки... И вдруг Надя явственно услышала свою фамилию.

Быстро сориентировавшись, журналистка бесшумно легла на пожелтевшую траву и напрягла слух. Да, действительно, по другую сторону ракитового куста говорили о ней. Слышно было неважно, Наде приходилось напрягать слух, но до нее долетало далеко не все, о чем говорили. Хоть и не сразу, Чаликова поняла, что беседовали двое -- один мужской голос и один женский, хотя слабая слышимость не давала возможности определить, кому они принадлежат. Надя была уверена лишь в том, что женский -- это голос ее новой знакомицы госпожи Степановой.

-- Опять все пошло наперекосяк, -- говорил мужской голос, -- и Покровский жив, да еще Чаликова тут путается, что-то вынюхивает...

-- Так может, и ее тоже того, "замочить" за компашку? -- предложил женский голос. -- Хозяин за это нам только спасибо скажет.

-- Нет-нет, ни в коем случае, -- решительно возразил мужской голос, -она же глупая особа, дилетантка, возомнившая себя сыщиком. Но мы-то знаем, кто за ней стоит. Если мы ее тронем, то Дубов нас вовек в покое не оставит.

-- Ну и хрен с ними с обоими, -- заявил женский голос. -- Скажите лучше, что вы надумали с сокровищами?

Не успев обидеться на столь пренебрежительную оценку своих мыслительных способностей, Надя еще больше напрягла слух.

-- Уверен, что мы на верном пути, -- оптимистично заурчал мужской голос. -- Будем разрабатывать "вариант Икс", я считаю его более перспективным, чем эти бараньи столбы. Во-первых...

-- Когда? -- перебил женский голос.

-- Этой ночью, -- ответил мужской голос. -- Почти все уже готово, а дальше медлить рискованно. Ну что ж, кажется, все обговорили, пора расходиться.

Надя испугалась, что оба злоумышленника, или даже один из них, покидая "явку", увидят ее -- из разговора она поняла, что эта публика шутить не склонна, а убить человека для них и вовсе самое плевое дело. Поэтому Надя, недолго думая, по-пластунски поползла к тропинке, а затем, пригнувшись, короткими перебежками направилась к дороге.

Лишь оказавшись на большом шоссе, Надежда смогла немного перевести дух.

"Значит, они не только охотятся на Покровского, но и, подобно многим, ищут сокровища, -- размышляла Надя, медленно бредя в сторону Заболотья. -Причем, если я верно поняла, то первое они делают по заданию некоего "хозяина", а второе -- по собственному почину. К тому же эти аферисты уже близки к отысканию клада и нынче ночью собираются осуществить некий "План Икс". Да и действуют они широким фронтом: Серафима Павловна пытается свалить столб с бараном, а ее сообщник почти в то же время выманивает нас на болота и пытается застрелить. Или, вернее, сообщница? Если и в нас, и в Свинтусова стреляло одно и то же лицо, то это скорее всего женщина -- ведь именно женщину заметили позавчера подгулявшие гости... Значит, две женщины? Но тогда кто говорил с Серафимой мужским голосом -- не Виталий же Павлович? Он мог бы переговорить с женой и не выходя из дома. Да и знает ли сей деятель науки о похождениях своей разлюбезной супруги? Или он тоже связан с их шайкой? Вопросы, вопросы, просто голова идет кругом... И кто такой "хозяин", который "заказал" им Покровского, но скажет спасибо, если они попутно "замочат" и меня? Уж не баронесса ли фон Ачкасофф? Да нет, вряд ли. Она, конечно, слегка себе на уме, но не до такой же степени! А если супруги Белогорские? Возможно, Семен Борисович не для того остерегал меня ходить на болото, что там якобы водится нечистая сила, а просто чтобы я не увидела чего-то такого, что мне не положено..."

Так ни до чего толком не додумавшись, Надя достигла Заболотья. Чувствуя некоторое чувство голода после овсянки, которой ее потчевали за завтраком в Покровских Воротах, Чаликова решила до визита к участковому Аксиньину заглянуть в ирландский паб "Pokrow's Gate" в надежде, что там найдет кушанья, более соответствующие ее гастрономическим привязанностям. x x x

Паб привлекал к себе внимание уже своими весьма живописными витринами -- их украшали всяческие старинные предметы, как-то: швейная машина "Зингер", огромная прялка, пишмашинка "Ундервуд", граммофон с огромной трубой и медный самовар, украшенный фамильным гербом баронов Покровских. Композицию венчала старая ржавая лопата -- очевидно, ее использовали не только для работ на огороде, но и в благородном деле кладоискательства.

Побуждаемая, как выразился бы кинорежиссер Святославский, "голодным интересом", журналистка толкнула входную дверь. Внутреннее убранство паба оказалось не менее занятным, чем витрина: обширное помещение с нарочито грубо сколоченными столами и стульями, в дальнем конце которого бармен за стойкой протирал пивные кружки. Посетителей почти что не было, и Надя с любопытством оглядывала помещение. Привыкнув к интимному полумраку, царящему в "Pokrow's Gate", Чаликова едва не вскрикнула: по стенам, чередуясь с пейзажами "Зеленого Эрина", в застекленных рамочках висели почти такие же карты и планы, как в папке, полученной от Федора Иваныча. A пройдя вдоль стены, она увидела то, чего почти не надеялась найти -- в одной из рамок находилась пожелтевшая рукопись, написанная тем же небрежным почерком, что и та, неоконченная, из пыльной папки.

Так как столик по соседству с вывешенным на всеобщее обозрение ценным манускриптом оказался свободен, то Надя, прислонившись к спинке деревянного стула, принялась внимательно разглядывать висящую на стене гравюру с панорамой Дублина, но при этом скашивала взгляд на рукопись, пытаясь ее не только прочесть, но и запомнить.

-- Интересуетесь, сударыня? -- раздался вдруг голос позади нее. Он принадлежал рыжеволосому бармену.

-- Да, я, это самое, -- растерянно забормотала Надя.

-- A, ну ясно, -- бармен деловито раскрыл меню. -- Что будем заказывать: пиво, или что-нибудь покушать? Могу предложить наше фирменное блюдо -- рагу по-ирландски.

-- Вот и прекрасно, -- пришла в себя Чаликова. -- Рагу и чего-нибудь запить. Да хоть пивка, только не очень крепкого.

-- Рагу будет готово минут через пятнадцать, а пока позвольте предложить вам другое фирменное блюдо -- "Завтрак кладоискателя", -- с улыбочкой сказал бармен.

< Назад | Дальше >