Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

"Завтрак кладоискателя" оказался весьма вкусным салатом из овощей, сыра и чего-то еще, но Надя ела его почти машинально -- ее взгляд был по-прежнему прикован к рукописи на стене.

"В пределах сих несметные богатства сокрыты. И да не овладел бы ими человек, не способный их на благо использовать, приставлен ко кладу сему страж надежный, страж небесный, скрытый под знаком Овна...", -- вспомнила Чаликова слова неоконченной рукописи. Сердце журналистки забилось в сладостном предвкушении -- ведь, судя по всему, за стеклом в рамочке стояла вторая часть, а вместе с ней -- шанс отыскать сокровища баронов Покровских! Правда, текст был не менее туманным, чем в первой части:

"... но не достичь цели, не переплывя реки, что протекает севернее, и мрачный покров ночи великую тайну хранит. Но если нет в душе твоей благородных и чистых помыслов, то не ищи богатств сих, ибо принесут они горе и страдание". Под этим невнятным текстом стояла печать с родовым гербом баронов Покровских и неразборчивая подпись.

Тут Надя почувствовала, что безуспешно пытается прожевать какой-то несъедобный предмет, оказавшийся при ближайшем рассмотрении полиэтиленовым пакетиком, внутри которого лежала бумажка. Достав и развернув ее, Надя увидела, что это -- ксерокопия одной из "кладоискательских" карт, и как раз той, которую изготовила бабушка, не желавшая копать свой огород. "A, ну правильно, это же кладоискательский салат с сюрпризом", догадалась Надя.

Тут к ее столику подошел бармен. Он нес на подносе вкусно пахнущее рагу и большую кружку пива.

-- Ну, как вам наш салатик? -- спросил он, ставя заказ перед клиенткой.

-- Очень вкусно, -- похвалила та. -- A скажите, нельзя ли еще один такой же салат, но вот с этой бумажкой? -- Надя указала на интересующую ее рукопись. -- A то там я уже копала...

-- Ха-ха-ха, да вы, сударыня, настоящая шутница! -- громко рассмеялся бармен, но тут же принес ксерокопию манускрипта. -- Желаю успеха, но когда найдете клад, приходите к нам на обмывку! Ха-ха-ха!

-- Благодарю вас, -- ответила Надя и небрежным жестом спрятала ксерокопию в сумочку.

Заполучив столь ценную бумагу, Надя принялась за рагу по-ирландски, которое показалось ей довольно вкусным, хотя и напоминающим одноименное блюдо из книги "Трое в лодке" -- то есть изготовленное из всяких завалящих остатков, вплоть до водяной крысы.

Когда Чаликова оценивала вкусовые особенности последнего компонента, она услышала за спиной знакомый голос доктора Серапионыча:

-- Наденька! Сколько зим, сколько лет!

Доктор держал в одной руке неизменный стакан чая, а в другой -блюдечко, на котором красовался бутерброд с килькой.

-- Как хорошо, Владлен Серапионыч, что мы с вами встретились, -искренне обрадовалась Надя. -- Я как раз хотела кое о чем вас порасспросить.

-- Ну что ж, постараюсь удовлетворить ваше любопытство. -- Доктор поставил блюдце на стол и привычно полез во внутренний карман за скляночкой. -- Не желаете?

-- Нет-нет, благодарю вас, -- уклонилась Чаликова. -- С чаем еще куда ни шло, а вот с пивом...

-- Да, с пивом я еще его не пробовал, -- признался доктор, наливая малую толику себе в чай. -- Давайте поставим эксперимент.

-- И я в качестве подопытного кролика? -- рассмеялась Надя. -- Нет уж, Владлен Серапионыч, увольте. По крайней мере, до окончания следствия.

-- А кстати, как идет следствие? -- спросил доктор. -- Есть что-то новое?

-- Новостей более чем. -- Надежда отпила немного пива. -- Но сначала ответьте мне откровенно, как на духу -- водится ли в окрестностях Покровских Ворот нечистая сила, или нет?

Доктор удивленно посмотрел на Чаликову:

-- Простите, Наденька, но отчего это вас так волнует?

Надя чуть смутилась:

-- Видите ли, Владлен Серапионыч, события последних дней наталкивают на мысль, что в них замешаны какие-то потусторонние явления.

(Не то чтобы Надя сама очень уж верила в то, что только что сказала, просто ей хотелось услышать мнение Серапионыча -- не чужого человека в здешних краях).

-- Есть многое на свете, друг Надюша, что и не снилось нашим мудрецам, -- усмехнулся доктор. -- Думаю, не очень ошибусь, если предположу, что на столь метафизические мысли вас навел милейший Семен Борисыч Белогорский?

-- В известной степени, -- осторожно согласилась журналистка. -- Нет, впрямую об этом он, конечно, не говорил, но достаточно ясно дал понять, что на болотах творится нечто, так сказать, неподвластное человеческому разуму.

-- То есть вы, Наденька, хотите узнать, как это получилось, что образованный человек, не чуждый науке, уверовал в то, во что теперь уже всерьез не верят даже малограмотные деревенские бабки? И не объясняются ли его предостережения просто желанием отвадить вас от болот? -- Чаликова закивала, удивившись, что Серапионыч словно бы прочел ее мысли. -- Знаете, а ведь я, кажется, смогу в какой-то степени удовлетворить ваше любопытство. Но для этого нам надо вернуться на несколько десятков лет назад и вспомнить, каким образом супруги Белогорские очутились в здешних краях.

Доктор подлил себе в чай еще немного жидкости и поудобнее устроился на стуле -- это значило, что он собирается приступить к долгому и увлекательному повествованию. Надя приготовилась слушать -- она давно знала о недюжинных способностях Серапионыча как отменного рассказчика.

-- Дело в том, что Семен Борисович не всегда был сельским ветеринаром, -- отхлебнув хороший глоток, заговорил Серапионыч. -- Во времена оные доктор Белогорский подавал большие надежды и имел все предпосылки, чтобы сделаться крупным медицинским светилом или даже большим ученым. Но вскоре после его женитьбы на Татьяне Петровне все пошло как-то наперекосяк -- и с работы выгнали, и тему диссертации, что-то связанное с внутренними органами, закрыли. Хорошо хоть не посадили, дело-то происходило в начале пятидесятых, и Белогорский явно попал под кампанию борьбы с "убийцами в белых халатах". Уже позднее Семен Борисович случайно узнал, что на него написали донесение, будто бы он по заданию американской разведки собирается отравить весь Кислоярский партактив.

-- Ну и ну! -- подивилась Надя.

-- Хорошо хоть нашлись добрые люди, пристроившие его сюда, в колхоз, -продолжал Серапионыч. -- Пришлось переквалифицироваться в ветеринары, ну да что поделаешь... Татьяна Петровна служила кем-то вроде завхоза в председательской усадьбе, в общем жили не так уж и плохо. Кстати говоря, своей хибаркой я обязан супругам Белогорским -- именно они по старой дружбе выхлопотали мне разрешение приобрести в собственность тот милый сарайчик. -Доктор оглянулся по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, продолжал, хотя и чуть понизив голос: -- А несколько лет назад я узнал, кто на него "настучал". Но это, разумеется, строго между нами...

-- Что за вопрос! -- Надя отпила еще немного пива.

-- Сразу же после падения Советской власти в нашей новорожденной Кислоярской Республике была создана комиссия по изучению сохранившихся документов местного филиала КГБ. Потом, правда, эту комиссию тихо прикрыли -- думаю, не надо объяснять, почему... Но от прогрессивной общественности в нее вошел наш общий знакомый, политик Гераклов. Так вот, он мне конфиденциально рассказывал, что собственными глазами видел фотокопию одного документа -- заявления некоего молодого инструктора горкома, что доктор C.Б. Белогорский собирается отравить все руководство Кислоярского райкома ВКП(б). Гераклов хотел опубликовать это донесение в прессе, но ему не дали -дескать, нельзя доказать его аутентичность, то бишь подлинность, а вскоре и самого Гераклова без лишнего шума вытурили из комиссии.

-- Почему? -- изумилась Надя.

-- Известно почему, -- хмыкнул доктор, -- Ведь тот молодой инструктор теперь известный общественный деятель, к тому же пламенный демократ. Не буду называть его имя, зачем прошлое ворошить?.. -- Серапионыч задумчиво отпил еще пару глотков. -- Но самое неприятное во всей этой истории, что наш "пламенный демократ" приходился родным братом Татьяне Петровне.

-- Что вы говорите! -- изумилась Чаликова.

-- Увы, все просто до примитивности, -- вздохнул Серапионыч. -- В пятидесятые годы он начал восхождение по ступеням партийной карьеры, а тут его сестра вышла за какого-то сомнительного Белогорского. Ясно, что подобное родство для честолюбивого парткарьериста было нежелательно, вот он и порвал с сестрой всякие отношения. Естественно, что и Татьяна Петровна тоже не особенно декларировала, что у нее такой, с позволения сказать, братец. А представляете, что с ней сделается, если она узнает еще и про донос?!

-- Ну а что же ее брат? -- спросила Надя.

-- A что с ним станется? Он как ни в чем не бывало продолжил свою партийную карьеру. Ну а когда быть коммунистом стало не престижно, сей деятель торжественно сжег свой партбилет и сделался ярым демократом и антикоммунистом. Помнится, еще и Комитет ругал последними словами, даже требовал судить его по-нюрнбергски. -- Доктор отпил еще глоток и закусил бутербродом. -- Оттого-то, должно быть, чекисты и "забыли" вывезти его донесения...

-- Ну хорошо, пусть так, но ведь потом Белогорский мог вернуться к научной деятельности, -- заметила Надя. -- А остался здесь, в колхозе.

-- Ну, тут, я так думаю, много разных причин, -- пожал плечами Серапионыч. -- Проще всего это было бы объяснить тем, что Семен Борисович решил "не высовываться -- ведь никто не мог быть уверен, что не вернутся сталинские порядки с новыми гонениями на "убийц в белых халатах". Но мне кажется, что дело не в этом. Просто Белогорские за несколько лет опалы здесь, что называется, прижились, укоренились. Да и жизнь на лоне природы пришлась им по душе. -- Доктор с сожалением допил оставшееся на донышке. -Ну и, разумеется, научная деятельность...

-- В области зоотехники? -- удивилась Чаликова.

-- Да нет, причем тут зоотехника. Хотя, было дело, Семен Борисыч не то изобрел новое, не то усовершенствовал имеющееся средство для увеличения надоев и за это получил переходящий вымпел на межколхозном слете. Но речь, конечно, не об этом. Общаясь со здешними жителями, Белогорский много чего наслышался о разных, как теперь говорят, аномальных явлениях, имеющих место в Покровских Воротах, Заболотье и на окружающих территориях. Поначалу он принимал все это за обычные предрассудки, но после, сперва в шутку, а потом всерьез, начал их исследовать и систематизировать. И оказалось, что призраки, лешие, барабашки, "заколдованные места" и прочая метафизика в таких количествах водится только здесь, а в деревнях за десяток верст о ней вовсе и не слышали. И в поведении животных в Заболотье Семен Борисович нашел некоторые, порой неуловимые отличия от общепринятой нормы. Да что там -однажды они с Татьяной Петровной пошли за грибами в лесок, который хорошо знали и где уже сто раз бывали -- и проплутали в нем несколько часов.

-- И как же это объяснить? -- удивилась Надя.

< Назад | Дальше >