Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

-- У меня пропали ножи! -- одним духом выпалил Петрович. И упавшим голосом добавил: -- Оба...

Однако Длиннорукий не оценил трагичности положения:

-- Ну, подумаешь. Старый ржавый хлам.

-- Ты ничего не понимаешь! -- топнул ножкой бывший Грозный Атаман. -Их украли коты, чтобы потом, ночью, явиться и меня прирезать!

-- Что?! -- вытаращился князь. Но, вспомнив слова летописца Пирума, заговорил мягко и заботливо, будто с больным: -- Послушай, Петрович, ты просто перетрудился, переутомился. Ляг поспи, а я постараюсь что-нибудь сделать, чтобы коты оставили тебя в покое.

-- Ах, они меня доконали! -- жалобно простонал Петрович. -- И никто не верит!

Проводив Соловья в его комнату, князь Длиннорукий наведался в чулан, где подобрал себе метелку и совок и с этими орудиями вышел на охоту.

-- Где же Петрович цапался с котом-то? -- пробормотал князь. -Кажется, в первый раз -- около горницы, где жил боярин Василий. A потом -возле тронной залы. Или еще где-то? Ну ладно, начнем прямо отсюда.

И Длиннорукий, недолго думая, с кряхтением опустился на колени и стал выгребать вековой мусор из-под старого комода, неизвестно для чего выставленного у стены в коридоре. Однако искомого там не оказалось, и князь прямо на четвереньках пополз вперед по коридору, ловко орудуя метелкой и совком. Однако вскоре он наткнулся на какое-то препятствие, а подняв взгляд, обнаружил, что прямо над ним стоит Виктор.

-- Извините, Ваше Высочество, я тут... -- залопотал князь, но Виктор, похоже, был настроен весьма благодушно:

-- Похвально, князь, весьма похвально, что вы взялись за уборку многолетнего сора. Наконец-то и от вас хоть какой-то прок.

Длиннорукий с трудом поднялся:

-- Ваше Высочество, вы просвещенный человек, может быть, вы знаете -если кот не настоящий, а призрак или бес, то он оставляет за собой помет или нет?

-- Вы что, от Петровича заразились? -- сочувственно покачал головой Виктор и двинулся своею дорогой. Длиннорукий вновь опустился на четвереньки и продолжил настойчивые поиски кошачьего дерьма. x x x

Солнце понемногу клонилось к закату, а Грендель еще вел Дубова и Покровского по Ново-Ютландским болотам. Похоже, что проводник все же что-то перепутал, и хотя по всем приметам уже должен был показаться бестолково построенный, но внушительный замок Беовульфа, однако почему-то путники то и дело попадали куда-то не туда.

-- А, теперь понял! -- со всех сил хлопнул себя по лбу Грендель, когда они вышли к очередному "не туда". -- Нам надо было забирать вправо, а я вас завел влево. Мы сейчас находимся где-то неподалеку от королевского замка. Значит, сейчас повернем к тому пригорку, а дальше уже не заблудимся.

Но тут до них долетели какие-то голоса. Доносились они как раз из-за того пригорка, к которому собирался повернуть Грендель.

-- Уж не по наши ли души? -- забеспокоился боярин Василий.

-- Да нет, тут что-то другое, -- прислушался Иван. -- Мне показалось, что кто-то там говорит пятистопным ямбом, а другой отвечает ему ненормативным верлибром.

-- А, знаю! -- сообразил Грендель. -- Это ж поэты канавы копают. Ну, те самые, которых раньше Александр у себя привечал.

-- Поэты -- и канавы? -- изумился Покровский. -- Да как же такое возможно!

-- Возможно, возможно, -- вздохнул Грендель. -- Его Высочество Виктор высокие искусства не больно жалует, вот и приспособил поэтов канавы копать. По его мнению, это самое подходящее для них применение.

-- И вы полагаете, что это естественно? -- вскричал Иван.

-- Я сам не чужд общения с музами! -- горделиво ответил Грендель.

-- И так спокойно воспринимаете, что ваших собратьев по искусству выгоняют с лопатами на болото?!

-- Да нет, мне это тоже не нравится, -- смутился Грендель, -- но что я могу сделать?

-- Погодите, господа, -- вмешался Василий в спор двух служителей муз, -- чтобы что-то делать, надо выяснить, какова тут местность, сколько канавокопателей и сколько охранников.

Поэты согласно закивали, и все трое, поднявшись на пригорок, залегли на вершине, откуда открывался прекрасный вид на очередное болото, посреди которого копошились несколько человек с лопатами. Еще один, в черном плаще с капюшоном, расхаживал среди них и, помахивая автоматом, побуждал повышать производительность труда.

-- Работать, суки! -- доносилось до вершины пригорка. -- Не отлынивать! Эй ты, придурок, что встал? Копай, я тебе сказал!

-- Кажется, тот самый, -- определил Василий. -- Ну, которого мы встретили утром на "грядках". Этот нас прикончит не отходя от кассы.

-- Что же делать? -- возмутился Покровский. -- Так и терпеть надругательство над искусством?!

Тем временем тот поэт, которого наемник обозвал придурком, картинно облокотился на лопату и прокламировал:

-- Не я придурок, а придурки те,

Кто заступы дал в руки стихотворцам

И отобрал их вещее перо!

-- Поумничай у меня! -- заорал наемник и ткнул поэта прикладом автомата, отчего тот упал в болотную жижу. Грендель рванулся было с места, но Дубов удержал его.

Поэт поднялся и взялся за лопату.

-- Работать! -- продолжал разоряться наемник. -- И ты, дура, кончай на меня зыркать!

Дородного вида дама в лохмотьях от когда-то нарядного платья повела могучими плечами:

-- Я знаю, ты меня не любишь

И извращенкою зовешь...

-- А, так это же мадам Сафо! -- сообразил Грендель. -- А тот, кого наемник так грубо толкнул -- синьор Данте.

-- А остальные трое? -- спросил боярин Василий.

-- Точно не знаю, -- попытался приглядеться Грендель. -- Не видно... Но делать что-то нужно!

-- Прежде всего, не нужно пороть горячку, -- возразил Дубов. -- Сперва проведем рекогносцировку местности.

< Назад | Дальше >