Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

-- Кабы Виктор! И князь Длиннорукий знает, и разбойник Петрович. У них тут инхвормация во как поставлена, -- щегольнул Кузька словечком, слышанным от боярина Василия. -- Так что беречься тебе надобно! Ну, я тебя упрежу, коли что. -- Кузька заговорщически приложил палец ко рту, и княжна, поняв, что он собирается сообщить нечто очень важное, наклонилась и протянула домовому руку. Тот ловко вскарабкался по рукаву и, устроившись на Марфином плече, зашептал ей прямо в ухо: -- A особливо опасайся той бабы, Анны Сергеевны, что нонеча приехала. От нее любой гадости только и жди!.. Ну все, мне пора.

Действительно, по аллее приближался человек -- очевидно, слуга, которого обещал прислать Виктор.

-- Погоди, Кузьма, а как мне тебя найти? -- удержала домового Марфа.

-- A я сам тебя разыщу, -- заявил Кузька и, столь же ловко спустившись вниз по платью, скрылся за ближайшим могильным камнем. x x x

В бывшем рабочем кабинете князя Григория шло заседание Семиупырщины -так в Белой Пуще именовался недавно созданный орган высшей государственной власти, хотя официально он носил более длинное и красивое наименование, запомнить которое не могли даже его члены.

Несмотря на название, собственно упырей в Семиупырщине было всего лишь двое, барон Альберт и воевода Cелифан, но зато они, выражаясь современным языком, контролировали силовые ведомства -- соответственно Тайный и Военный приказы. Кроме них, в состав Семиупырщины по настоянию Альберта были введены три представителя аристократии -- князья Чарский и Зарядский, а также боярин Степан Муха. Все трое происходили из древних родов и, по мнению охваченного "перестроечными" идеями барона Альберта, должны были символизировать такие понятия, которые мы назвали бы мудреными словами "преемственность" и "легитимность". Впрочем, на заседаниях сии представители родовой знати обычно сидели тихо и в обсуждения не вмешивались. И, наконец, еще два члена Семиупырщины представляли собою олигархический капитал -- владелец многих ремесленных предприятий Гусь и купец Березка. Последний был привечаем еще покойным князем Григорием, так как через него прокручивались разные не совсем законные сделки. Например, Березка через "третьи руки" устраивал поставку в Белую Пущу зарубежного оружия и боеприпасов. Разумеется, все знали о его темных делишках, но за руку поймать не могли. A может, и не особенно хотели.

Всякий раз, созывая Семиупырщину, Альберт приставлял к громоздкому столу князя Григория несколько столов поменьше, и вместе они образовывали букву "Т", во главе которой восседал барон, а вдоль меньших столов -остальные члены и приглашенные лица.

На сей раз Альберт казался весьма озабоченным.

-- Господа, положение более чем серьезное, -- говорил он, строго поглядывая на своих коллег. -- Вражеские силы никак не хотят оставить нас в покое и постоянно испытывают на прочность. Поэтому наш святой долг -- еще крепче сплотить ряды и дать должный отпор неприятелю.

Его соратники не особенно понимали, к чему барон клонит, однако на всякий случай согласно кивали.

Почувствовав, что необходимый настрой создан, Альберт перешел к делу:

-- Когда злодеи извели нашего дорогого и любимого князя Григория, то ясно было, что на этом они не остановятся. И теперь подтверждаются самые худшие предчувствия. Нашим врагам недостаточно того, что мы пошли на самые решительные перемены, открыли храмы и понемногу вводим базарное хозяйствование. Им нужна власть. A наша задача -- не допустить этого. И не потому что власть так уж нужна нам самим, а лишь для того чтобы не позволить им ввергнуть Белую Пущу в пропасть. Как стало известно, уже объявилась самозванка, утверждающая, что она -- княжна Марфа. И если даже мы найдем способ от нее избавиться, то и это не решит вопроса, так как появятся другие... Гробослав!

-- Слушаю! -- вскочил Гробослав. Он не входил в состав Cемиупырщины, но был приглашен как ответственный за погребение Марфиных костей.

-- Ну, решили вы, где хоронить? -- спросил Альберт.

-- Нет еще, -- развел руками Гробослав. -- Я ведь говорил, что у каждого предложения свои лучшие и худшие стороны...

-- Знаю, знаю, -- перебил Альберт, -- но медлить больше нельзя. Будем хоронить кости уже через неделю и прямо здесь, в Кремле. За эти дни необходимо привести в порядок родовую усыпальницу Шушков, созвать народ со всей Белой Пущи, пригласить иноземных гостей, чтобы весь мир видел, как мы чтим своих невинно убиенных!

-- Слушаюсь, -- немного испуганно пробормотал Гробослав. -- Я тут давеча ходил к усыпальнице и могу сказать, что не настолько уж она запущенная, как мы думали.

-- Ну вот и прекрасно, -- с удовлетворением кивнул Альберт. -- Еще надобно, чтобы при погребении было побольше священников, а надгробное слово сказал будущий правитель Белой Пущи.

-- Кто-кто? -- не удержался воевода Cелифан. -- Какой еще правитель?

-- Будущий, -- повторил барон. И пояснил: -- Мы с вами лишь переходное звено. Наша задача -- вести государственные дела и в должном порядке передать их новому правителю Белой Пущи, которого изберет Народное Вече. Поскольку князь Григорий не оставил наследника, то его преемника должен назвать народ. -- Альберт торжественно поднял перст: -- Глас народа -- глас божий!

-- Ну и кого же народ изберет? -- глупо переспросил Гробослав.

-- Ясно, что не тебя и не меня, -- с досадой ответил барон. -- Это должен быть всеми уважаемый человек из старинного и знатного рода... Вы со мной согласны, князь?

Последние слова Альберт обратил к престарелому князю Чарскому, который откровенно клевал носом, слушая бароновы краснобайствования. Однако он поднялся и, чинно поглаживая бороду, произнес:

-- Совершенно верно, барон. Старинного и знатного.

-- И кого же? -- насторожился воевода.

-- Кого именно, я еще не знаю, -- притворно развел руками барон, -- но ясно одно: он не должен очень уж выходить из нашей воли.

(Слово "нашей" барон произнес так, что ни у кого из присутствующих не возникло сомнений в том, чью же собственно волю должен выполнять будущий

глава государства).

Тут встал доселе молчавший купец Березка:

-- Господин барон, сам я происхождения самого простого, и не мне судить о знатных княжеских родах...

-- Ближе к делу, -- хмуро перебил Альберт. -- Ежели у вас какие соображения, то говорите.

-- Ну вот, стало быть, -- продолжал Березка, -- есть у меня думка насчет одного князя -- и родовит он зело, и уважаем всеми...

-- Кто таков? -- спросил барон.

-- Князь Борис Константиныч Городковский.

-- Вот как, -- хмыкнул Альберт. -- Ну что же, князь Борис Константинович -- действительно и уважаемый, и родовитый... Мы подумаем над вашим предложением.

Березка сел на место, и барон Альберт вновь завел свою любимую речь о погребении Марфиных костей:

-- Захоронение должно пройти так, чтобы весь мир понял -- мы и в самом деле чтим своих великомучеников, а не дурака валяем...

Князь Зарядский наклонился к своему соседу -- боярину Степану Мухе:

-- Чего это Березка так за князь-Бориса ратует? Всем же ведомо, каков сей князь -- пьяница и гуляка.

-- Мне доподлинно известно, -- чуть слышно зашептал в ответ боярин Степан, -- что князь Городковский задолжал Березке кучу денег. Вот он теперь и тщится их вернуть хоть таким способом. Ну а заодно и заполучить своего человечка во главе княжества.

-- Неисповедимы твои пути, господи, -- тяжко вздохнул князь Зарядский.

Барон же Альберт тем временем торжественно зачитывал тот самый отчет, что накануне демонстрировал Гробославу:

-- "Особое расследование не токмо обнаружило в месте тайного погребения останки в количестве трех черепов и пятидесяти восьми иных костей, но и неопровержимо установило, что принадлежат оные невинно убиенной княжне Марфе, дщери князя Ярослава Шушка. Доказательства прилагаются..." x x x

В комнату князя Длиннорукого с воплями вбежал Петрович. Князь уже достал было из потайного места тарелочку с золотым яблочком, готовясь выйти на связь с Белой Пущей, но, завидев, в каком виде Соловей, отложил волшебное устройство в сторону:

-- Ну, что там опять случилось?

< Назад | Дальше >