Виктория Платова "Купель дьявола"

Ни слова о доске, хотя она вполне может проходить под термином "работа без указания авторства". И все же я воспрянула духом.

- Во-первых, ван Альст - это не мелочь, а весьма почитаемый живописец. И во-вторых, проще всего валить на покойника. Потрясите ваших задержанных.

- Да, может быть, вы и правы. Но дело в том, что задержанные еще не знали тогда, что господин Быкадоров умер.

- Чего вы от меня хотите, капитан?

- Я подумал...

- Знаю я, о чем вы подумали. Вы ищете связь между картинной галереей и похищением. Ее нет, Кирилл Алексеевич. Через мою картинную галерею подобные вещи реализовать невозможно. Последний раз я видела Быкадорова три года назад. И никогда не знала, чем он занимается. Надеюсь, мое незнание не будет преследоваться в уголовном порядке?

- Вот как? - Марич улыбнулся своей иезуитской, хорошо поставленной улыбкой и с треском захлопнул мышеловку. - Значит, три года назад, говорите? А ваша подруга - его бывшая жена - утверждает, что последний раз видела своего покойного мужа шесть лет назад. Значит, вы встречались с ним помимо его жены?

Ни один мускул не дрогнул на моем лице, когда я ляпнула первое, что пришло мне в голову.

- Ну, встречались помимо жены, - это сильно сказано. Так, увиделись случайно на трамвайной остановке. Привет-привет, вот и все.

Марич скорбно приподнял брови. Нет, я тебе не по зубам, капитан! От дальнейших расспросов меня спасла пришедшая за картиной шведка.

- Извините, у меня посетитель, Кирилл Алексеевич, - ангельским голосом сказала я. - Была бы рада вам помочь, но...

- Да, конечно, я понимаю. Всего доброго, - униженный и оскорбленный Марич побрел к выходу, а я занялась Ингрид-Хильдой-Бригиттой-Анной-Фридой.

Я извинилась за вчерашнее и поведала ей душераздирающую историю о кончине автора "Зимнего утра". Он умер вчера, погиб в автомобильной катастрофе, "a motor car is off the road" . Прости меня, Снегирь, живи сто лет, но смерть художника хороша только тем, что дает ему дополнительные козыри, смерть художника - еще одна разновидность скандала, и только она способна оживить угасший было интерес... Шведка оказалась не по-шведски впечатлительной и тотчас же отложила еще две снегиревские картины. Спустя двадцать минут я неожиданно оказалась счастливой обладательницей полутора тысяч долларов. Этого хватит на первоначальное исследование картины.

Со времени отъезда Жеки и Снегиря в Зеленогорск прошло два с половиной часа. Даже учитывая преклонный возраст "Москвича" и время на лобзание двойняшек, можно предположить, что Лавруха объявится в Питере в ближайший час. Я хорошо знала его, он не станет задерживаться, потому что его ждет картина. Он очарован ею так же, как и я. Он не станет терять времени... Нужно возвращаться домой и спокойно дожидаться Лавруху. Я вытащила пакет с картиной из ящика стола, направилась к выходу...

И снова столкнулась с Маричем. Из галереи он так и не ушел.

Черт бы тебя побрал, дашь ты мне покой или нет?

- Ну? - я была больше не в состоянии изображать любезность. - Что еще не слава богу?

- Я думал, вы поинтересуетесь судьбой покойного.

- Я уже поинтересовалась судьбой покойного, - это была чистая правда: бригада, увозившая Быкадоро-ва в морг, сообщила мне, что он будет сожжен и похоронен в городском колумбарии, если, конечно, родственники не возражают. Я не возражала и даже уточнила, куда можно внести деньги.

- А ваша подруга?

- Вряд ли она будет на похоронах.

- А вы?

- Я буду.

Уж не отправишься ли ты на похороны, чтобы убедиться, что Быкадоров ничего не унес с собой в могилу?...

- Я вот что хотел сказать, Катерина Мстиславовна, - Марич опустил глаза, и морщинка между бровями предательски дрогнула. - Может быть, мы выпьем с вами кофе где-нибудь, если вы не возражаете?

- В другой раз, Кирилл Алексеевич, - сказала я, искренне надеясь, что никакого другого раза не будет. - Сейчас начало шестого, галерея закрыта. Я больше вас не задерживаю.

Стараясь сохранять спокойствие и нести пакет как можно беспечнее, я закрыла галерею.

- Я провожу вас, - положительно, Марич никак не мог расстаться со мной.

- Не стоит. Я живу недалеко, за углом. Я ускорила шаг, давая понять незадачливому капитану, что аудиенция закончена.

- Еще один вопрос, Катерина Мстиславовна... Это ваш натуральный цвет? Я даже опешила.

- Какой цвет?

- Цвет волос, я имею в виду... Никогда не видел таких рыжих волос...

- Бедняжка, ничего-то вы не видели, - я не удержалась от шпильки. - Это мой натуральный цвет, капитан... ***

Похороны были назначены на два.

За полчаса до церемонии мы со Снегирем уже мчались по проспекту Непокоренных в сторону городского колумбария. На почти идеальной, недавно реконструированной трассе Лаврухин "Москвич" выжимал восемьдесят.

- Н-да, - глубокомысленно заметил Лавруха, переключая скорости. - О времена, о нравы! Единственная приличная дорога в городе, и та - в крематорий.

Вчера, вернувшись из Зеленогорска, он ухватился за картину и больше с ней не расставался. Он обзвонил нескольких своих приятелей, серьезно занимавшихся реставрацией, и договорился об экспертизе. Вечер прошел без происшествий, если не считать демарша Пупика, который наотрез отказался расставаться с доской. Кот ходил вокруг картины кругами, пытался потереться об нее и лишний раз лизнуть поверхность.

- Изменник! - прикрикнула я на Пупика.

- Ничего не поделаешь, ваши отношения никогда не были гладкими. Некоторое количество самогона, влитого в глотку, сделало Лавруху философичным. - Ты ведь тоже многое себе позволяла...

- Лавруха!

- Я только хотел сказать, что и коты имеют право на адюльтер.

- Ценная мысль... Сколько займет экспертиза, ты как думаешь?

- Первоначальная - несколько дней от силы. Что ты собираешься предпринимать, Кэт? Не выставишь же ты ее в "Валхалле" в самом деле?

Снегиревский пассаж о галерее заставил меня вспомнить визит Марича. Я рассказала о Мариче Лаврухе, и это привело его в мрачное расположение духа.

- Не нравится мне, что он возле нас крутится.

- Ничего удивительного, - я даже не знала, кого хочу убедить больше: Лавруху или саму себя. - Он просто расследует обстоятельства дела, только и всего.

- Вот именно. Только какого дела?

- О смерти....

- Но ты же сама сказала, что со смертью как раз все ясно: безвременная-кончина, обширный инфаркт. Что-то здесь не то.

Я и сама знала, что не то... И потом - фраза Марича о нескольких работах, авторство которых не установлено. И его замечание насчет моих рыжих волос... Гольтман был крупным коллекционером, значит, не следует исключать того, что его коллекция описана и снабжена каталогом. И если доска действительно принадлежала Аркадию Аркадьевичу, то сохранилось и ее описание. И, возможно, фотография. Марич мог видеть эту фотографию, а мое сходство с написанной девушкой просто неприлично.... Засветив картину, мы с Лаврухой обязательно подставимся и, взявшись за руки, сразу же вольемся в ряды соучастников грабежа.

- А может, ты ему просто понравилась как женщина? - высказал осторожное предположение Лавруха.

- Не смеши меня, Лаврентий!

- Отчего же? Ты еще о-го-го, рыжая-бесстыжая....

- Оставим мои прелести в покое.

- Слушай, а может, Жека права? Ну ее, эту картину... Отдадим ее в надежные руки родной милиции.

< Назад | Дальше >