Виктория Платова "Купель дьявола"

- Буду признательна.

...Под рассеянными взглядами охраны, в одночасье потерявшей хозяина и кормильца, мы покинули особняк. Ворота за нами захлопнулись наглухо.

- Хорошо погуляли, - не удержался Лавруха. - Славно время провели. Ну и втравила же ты нас в историю, Кэт...

- Это есть ужас... Dreadful unlucky chance , - поддакнул Херри-бой. - Но что теперь будет с картиной?

Мы с удивлением воззрились на неистового в своей страсти голландца.

- О чем ты думаешь, Херри? - укорил его Лавруха. - Человек погиб... Да ладно, человек... У Катерины кот подох... пардон, погиб... любимый. А ты опять с картиной!

Судя по всему, после коньячных возлияний на пляже Херри-бой и Лавруха перешли на "ты".

- Я думаю... Может быть, уместно поговорить о картине с матерью покойного? Может быть... Голландцы были бы счастливы.

Я не могла говорить обо всей Голландии, но то, что Херри-бой будет счастлив, - в этом не было никаких сомнений.

- Слушай, Херри, - такой шкурный интерес к картине озадачил даже Лавруху. - А может, это ты парня замочил по средневековым рецептам? К картине подбираешься? Truly?

Херри-бой не был особенно силен в русском сленге, но общий пафос Снегиря все-таки дошел до него. Херри пошел пятнами, а на глазах выступили совершенно детские слезы.

- Очень плохо так думать.

- Ну ладно, пошутил я. Пошутил...

Пока Лавруха препирался с Херри-боем, совсем рассвело. Тягостная ночь осталась позади, и только теперь я поняла, как вымоталась. Я присела на чемодан, который волокла всю дорогу (ни одному из мужчин не пришло в голову взять его у меня), и опустила голову в колени. Лавруха встал передо мной на корточки и осторожно коснулся волос.

- Успокойся, Кэт. Херри прав - ужасный несчастный случай. Что теперь поделаешь?

- Ты не понимаешь, Лавруха...

- Все я понимаю. Но никто не виноват, что это произошло. Благодари бога, что мы сами остались живы. И нас не расстреляли его громилы. Без суда и следствия... Или ты успела влюбиться в него до умопомрачения?

- Не в этом дело...

- Вот что. Предлагаю пойти на залив и выкупаться. Жизнь продолжается. Если хочешь, можешь пожить у меня. Пока все не утрясется.

- Не могу. Они должны звонить. Ты же сам слышал...

- Тогда я у тебя поживу. Проводим нашего доброго друга из Голландии. Снегирь фамильярно ткнул крупнейшего специалиста по творчеству Лукаса ван Остреа в бок. - И займемся приятными формальностями. Нам еще нужно денежки получить, если ты не забыла.

Совсем забыла, Лавруха. Со всеми этими смертями я забыла о деньгах, которые мы выручили за "Всадников Апокалипсиса". Деньги. Деньги помогут мне избавиться от воспоминаний. К тому же я искренне надеялась, что никогда больше не увижу рыжую Деву Марию. Слишком уж кровожадной она оказалась...

- Возьми хотя бы мой чемодан, Лавруха. Совсем совесть потерял.

- При одном условии: если мы сейчас же пойдем и выкупаемся. Смоем с себя всю эту грязь. - "Вся эта грязь" прозвучало в Лаврухиных устах как "Весь этот джаз", с бесшабашностью и упором на синкопу. - Появимся в Питере чистенькими.

Он согнал меня с чемодана, легко поднял его и затрусил к пляжу. Херри-бой и я поплелись за ним.

Когда мы приблизились, Лавруха уже стоял в воде по колено и обдавал себя водой. Я поморщилась: Лавруха никогда не следовал моде на нижнее белье и предпочитал сатиновые семейные трусы всему остальному.

- Присоединяйтесь, - крикнул он.

Херри-бой помотал головой (очевидно, он не доверял экологическим характеристикам Финского залива), а я вошла в воду прямо в платье. Спустя минуту я уже плыла рядом с Лаврухой.

- Ну как? - спросил он. - Хороша водичка?

- Ничего себе.

- Первый раз купаюсь за последние два года. Поразительная все-таки штука жизнь.

- Что ты думаешь обо всем этом, Лаврентий? - отплевываясь от воды, спросила я.

- А что я должен думать?

- Эта смерть - она не кажется тебе странной?

- Не знаю... Люди всегда безмерно удивляются, когда умирают.

- Быкадоров, а потом Леха. А если учесть то, что мне рассказал Гольтман...

Лавруха перевернулся на спину и несколько минут плыл молча.

- Ты что, действительно считаешь, что это картина убила их?

- Я не знаю... Тогда я не все рассказала тебе. Я ведь тоже не могла сначала попасть в Жекину спальню. Быкадоров придвинул к двери трюмо.

Мое неожиданное признание не произвело на Снегиря особого впечатления.

- Да, это странно.

- Более чем.

- В любом случае, мы можем строить только предположения. А я не хочу строить предположения. Хочу строить себе мастерскую - где-нибудь в Акапулько. И бабки мы приобрели с помощью этой картины. Нужно уметь быть благодарными, Кэт.

- Помнишь, что написал Херри-бой в своей статье? Семя дьявола.

- Значит, нужно уметь быть благодарными дьяволу... - в чем, в чем, а в логике Лаврухе не откажешь. Почему бы и нет, в самом деле? Бедный Пупик...

- На него два раза покушались, - неожиданно сказала я.

- На кого?

- На Титова. И оба раза неудачно. Окружить себя телохранителями и пуленепробиваемыми стеклами - и все равно умереть...

- Да, повезло его конкурентам. Сам себя и заказал. За миллион долларов. Высоко себя ценил парень... Я не успела ответить - Лавруха нырнул.

Сам себя заказал. За миллион долларов. Лавруха прав. Его конкуренты будут счастливы, им не пришлось пачкать руки. Никаких затрат на киллеров, никаких простреленных голов и прочей чернухи. Эффективно и - главное - без всяких следов. Но почему доска убила его и почему не тронула нас?.. Почему люди, обладающие картиной, умирают не все, а через одного?.. Я резко ушла под воду - это Снегирь ухватил меня за ноги. От неожиданности я захлебнулась, в глаза мне хлынула зеленая распаренная влага, и я вдруг поняла...

Я поняла!

Вырвавшись из Лаврухиных рук и огрев его по затылку, я выскочила на поверхность.

- Я все поняла, Снегирь!

- Что еще ты поняла? - голова Лаврухи поплавком закачалась на волнах.

- Картина расправляется только с владельцами! Или с тем, кто себя им считает.

< Назад | Дальше >