Виктория Платова "Купель дьявола"

- Если научишься убирать за собой, будешь совсем молодцом, Снегирь!

- Не понял? - он устроился в кресле напротив - любимом кресле его натурщиц.

Теперь мы смотрели друг на друга.

- Пятна на полу ты замыл. А вот ковер вычистить поленился, - спокойно сказала я.

Лицо Снегиря посерело и через секунду исчезло совсем. Не было ни глаз, ни рта - только колышущаяся студенистая масса. Если у меня до этой секунды и были какие-то сомнения, то теперь их не осталось вовсе.

- Снегирь! - ласково позвала я, хотя нервы мои были напряжены до предела. - Это же я, Снегирь! Ты можешь меня не бояться.

- А ты меня? - нужно.отдать ему должное, он быстро пришел в себя. Черты лица восстановились: но это было совсем другое лицо и совсем другие черты. Я не знала человека, который сидел сейчас напротив.

- Я ведь не Жека, Снегирь. Я не стану пороть горячку и обвинять тебя во всех смертных грехах. У тебя ведь был веский повод так поступить.

- Более чем, - Лавруха с жадным любопытством разглядывал мое лицо. Charming friend Bullfinch.

- Мы ведь соучастники, Снегирь, мы с самого начала были соучастниками. Ты разве забыл? Картина... Ты пошел за мной. А теперь я готова пойти за тобой.

- Покойная Жека была права. И я тоже был прав. Ты бездушная сука. Зачем тебе знать, Кэт?

- А если бы я прихлопнула человека, с которым дружила пятнадцать лет? Разве тебе не интересно было бы знать - почему?

- И это все?

- Есть еще много чего. Мы с тобой зашли слишком далеко.

Лавруха налил себе еще шампанского. И принялся пить его мелкими, почти женскими глотками. Нет, я совсем не знаю его. Мне незнаком это рассеянный взгляд, эти хищные складки у рта, этот шишковатый бугристый лоб...

- Да, мы зашли слишком далеко, Кэт. Как ты догадалась?

- Она сама помогла мне. Она написала твое имя на полу. Своей кровью... Ты ведь не убил ее сразу.

Что-то знакомое мелькнуло в его глазах - что-то от того прежнего Снегиря, который хотел жениться на нас обеих.

- Я не хотел убивать ее, Кэт. Так получилось. Я не думал, что наш разговор кончится этим.

- Ты ведь решил подогнать машину к черному ходу, да? Когда посчитал, что дело сделано...

- Ты самая умная женщина из всех, кого я знал... Да. Я подогнал машину к черному ходу. Это не заняло больше десяти-двенадцати минут. А когда я вернулся...

- Когда ты вернулся, она уже умерла. Но за эти двенадцать минут она подползла к дивану и прямо под ним написала твое имя. На паркете. Ей было тяжело писать, две последние буквы она так и не смогла осилить. Должно быть, она писала, лежа на боку...

- А ползла, лежа на спине, она хотела сбить меня со следа. Ей это удалось.

- Да, ей это удалось...

- Я вымыл пол и как мог застирал ковер. Откуда я мог знать, что она меня проведет? А ты-то зачем полезла под диван?

- Генеральная уборка, Снегирь. Дети не могут жить в грязи. Это ее дети, Снегирь. Наши с тобой крестники... Она ведь назвала их в честь нас с тобой...

- Я не хотел ее убивать, - в голосе Снегиря послышались просительные нотки. - Если бы она не была упрямой дурой... Если бы она была хоть немножко похожей на тебя... Ничего бы не случилось. Твое здоровье, Кэт, - он поднял свой бокал.

- Твое здоровье, Снегирь. Charming friend Bullfinch.

- Что?

- Очаровательный друг Снегирь. Так называл тебя наш добрый голландец. Ламберт-Херри Якобе. Херри-бой, если ты еще помнишь.

- Забавный тип. Он все время вертелся под ногами.

- Почему ты убил ее, Лавруха?

Снегирь поднялся с кресла и мягко прошелся по мастерской. И оказался за моей спиной. Сейчас он опустит тяжелую кофейную мельницу мне на голову.

И я даже не смогу воспользоваться своей собственной кровью, чтобы написать имя убийцы. Не оборачиваться. Только не оборачиваться...

- А с нервами у тебя все в порядке, - шепнул мне на ухо Снегирь.

- Просто я верю тебе, - я с трудом выталкивала слова из пересохшего рта. - Я хочу знать... Последние месяцы я только тем и занималась, что пыталась найти истину.

- А она все это время валялась под ногами, - хихикнул Снегирь. - Ты была права, Кэт. Ты была права.

- Значит, не было никакой мистической картины?

- Конечно, нет. Только такой ненормальный, как Херри-бой, может верить в эти сказки.

- Значит, это сделал ты, Снегирь? Не Лукас Устрица?

- Скажем так, - Снегирь снова показался в поле моего зрения. - Он помог мне. Все это мы провернули на пару. Два художника...

Я позволила себе скептически улыбнуться:

- Ну какой ты художник, Снегирь! Твой потолок - пятьсот долларов за зимний пейзаж жарким летом.

Снегирь присел на корточки передо мной и нагнул лохматую голову.

- Не дразни меня, Кэт. Я не самый плохой художник в этом городе. Если уж на то пошло, ты даже бездарнее меня.

- Сдаюсь. Но я никогда и не претендовала на членство в Союзе. Ты убил их - и Быкадорова, и Леху, правда? И старика...

- Нет, старик умер сам. Я только чуть-чуть подправил, наложил последний мазок.

- Да, ты художник...

- А еще химик и психолог, - добавил Лавруха. - Чему-то же я учился в университете, черт меня дери!..

Химик и психолог. Вот оно что.

Наконец-то я увидела свет в конце тоннеля. Он был таким ослепительно ярким, что я даже зажмурилась.

- Ты ведь расскажешь мне, Снегирь?

- Что я должен тебе рассказать?

- Как ты сделал это. Мы и так зашли слишком далеко. Я хочу узнать тайну этих запертых изнутри комнат.

- Иначе...

< Назад | Дальше >