Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

-- На том, что он найдет покупателя, который приобретет десять писем Тургенева за сто тысяч долларов. Правда, десять тысяч он выговорил себе за посредничество. -- Поэтесса тяжко вздохнула. -- Назавтра он позвонил мне и сказал, что готов хоть сейчас забрать письма и передать мне девяносто тысяч. Однако я... -- Кассирова замялась. -- В общем, я попросила, чтобы он свел меня с покупателем напрямую.

-- Зачем? -- удивился Василий. -- Разве вам не все равно, от кого получить деньги?

-- Н-нет, -- покачала головой поэтесса. -- Понимаете, Василий Николаевич, это ведь все-таки семейная реликвия, к тому же связанная с именем самого Тургенева, и я должна была знать, в чьи руки она попадет.

-- А, ясно, -- кивнул детектив. -- Дальнейшее я представляю по рассказу доктора: вы встретились с покупателем в кафе, передали ему письма, он вам отдал чемоданчик с долларами, а они оказались самой примитивной "куклой".

Софья лишь скорбно вздохнула.

-- Ну хорошо, а вы могли бы описать этого "покупателя"? -- продолжал детектив свои расспросы.

-- О да, конечно! -- тут же подхватила Кассирова. -- Весь такой солидный, в красном пиджаке, с цепями, с "мобильником"... И галстук такой...

-- А его лицо вы запомнили?

-- Лицо? Да вроде самое обычное. Но зато очки в золотой оправе. И перстни один другого краше...

-- Понятно-понятно, -- перебил Дубов. -- Но он, кажется, был на машине?

-- Да-да, черный "Мерседес" с затемненными стеклами, -- с готовностью сообщила потерпевшая.

-- А может быть, вы запомнили и его номер? -- уже почти безнадежно спросил Василий.

-- Конечно, запомнила! -- вскричала Софья. -- Он оказался очень запоминающимся -- две шестерки и две восьмерки.

Однако это сообщение у частного детектива особого восторга не вызвало:

-- М-да, две шестерки и две восьмерки. Совершенно верно. Вы, госпожа Кассирова, наверняка видели этот "Мерседес" много раз, только обращали внимание не на номер, а на всякие воздушные шарики, цветочки и свадебные ленты, коими он обычно бывает украшен. В общем, ваш "Мерседес" 66-88 -- из бюро добрых услуг. А "покупатель", видать, не дурак, умеет пыль в глаза пустить. Возьмем хоть его "прикид" -- вы прекрасно запомнили его пиджак, цепь, мобильник и прочие прибамбасы, а на лицо внимания не обратили. Впрочем, похоже, что все эти аксессуары -- такая же "липа", как и "Мерседес".

-- Так ведь это же замечательно! -- возликовал Серапионыч. -- Теперь нам остается узнать в бюро добрых услуг, кто арендовал "Мерседес", и брать его тепленьким!

-- Не думаю, что он взял "Мерседес" на свое имя, -- с сомнением покачал головой Дубов. -- Хотя, конечно, и это направление нужно отработать.

-- Значит, вы согласны мне помочь? -- обрадовалась Кассирова.

-- Я должен подумать, -- уклончиво ответил Дубов. -- Госпожа Кассирова, как я понял, вы собирались продать десять писем Тургенева к вашей прабабушке. И это все, чем вы располагаете?

-- Да нет, не совсем. Всего их сохранилось... м-м-м... двенадцать. Но два я решила оставить как семейную реликвию. -- Софья извлекла из сумочки несколько бумаг. -- Вот одно из них. Вернее, ксерокопия. Если желаете, я вам его зачитаю. -- И, не дожидаясь изъявления желаний, принялась с выражением читать:

-- "Баден-Баден, Шиллерштрассе 7. Среда, 22/10 мая 1867.

Не могу и выразить, Татьяна Никитична, сколь порадовало меня Ваше письмо, как всегда и умное и дельное. Рад, что у Вас все в порядке и что Вы среди забот о хозяйстве и детях изыскали время не только прочесть мою повесть, но и высказать о ней свое мнение. (Речь идет о романе "Дым", -пояснила Кассирова). Читая Ваши замечания, я об одном сожалел -- что Вы не ознакомились с книгой в рукописи, ибо с большинством Ваших замечаний я вполне согласен, но увы -- теперь уже поздно что-либо поправить.

Относительно Потугина не могу с Вами до конца согласиться -- его я ввел в повесть намеренно и ничуть об этом не сожалею. Как я и ожидал, на него все набросились, и очень рад этому -- особенно теперь, в самое время всеславянского опьянения. (Почти такими же словами Иван Сергеевич пишет об этом двумя неделями позже Писареву, -- добавила Кассирова). Впрочем, известный Вам милейший Павел Васильевич Анненков грозится написать большую статью с обстоятельным разбором "Дыма", каковую Вы, Татьяна Никитична, сможете прочесть в одном из ближайших номеров "Вестника Европы".

Как жаль, что мы с Вами столь содержательно беседуем в письмах и столь же редко видимся лично. Если Вы все же надумаете отправиться в Европу, то непременно отпишите мне -- я несказанно буду рад увидать Вас и насладиться Вашим всегда дельным и умным разговором.

Засим желаю Вам, дорогая Татьяна Никитична, всяческого счастья и удачи в делах как личных, так и в хозяйственных. Кланяюсь Вашим милым деткам и крепко жму руку Вашему супругу Александру Николаевичу -- охотится ли он, как прежде, с Дианкой на тетеревей?

Остаюсь преданный Вам Ив. Тургенев".

-- Да-а, -- вздохнул Серапионыч по окончании чтения, -- Иван Сергеич и в эпистолярном жанре столь же хорош, как и в обычной прозе.

-- Архив оказался весьма обширным, -- продолжала Кассирова, -- и, кроме прочего, я там обнаружила дневник, который прабабушка вела долгие годы -полтора десятка тетрадей. Уж не знаю почему, но Владлен Серапионыч предположил, что он может вас заинтересовать, и прихватила с собой последнюю тетрадь, неоконченную. -- Софья протянула Василию пожелтевшую тетрадку.

-- Вы позволите мне пока оставить ее у себя? -- попросил Дубов. -Знаете, доктор прав -- иногда установить истину помогают совсем неожиданные предметы и обстоятельства. -- Детектив бережно отправил тетрадку в стол.

-- Василий Николаевич, так вы согласны взяться за мое дело? -- еще раз настойчиво спросила Кассирова.

-- Я должен подумать, -- вздохнул сыщик. -- Прямо и не знаю, с какого бока приняться -- зацепок слишком уж мало. Разве что этот посредник...

-- Завтра я с ним встречаюсь, -- вдруг заявила Кассирова.

-- Вот как? -- насторожилился детектив. -- Где и когда?

-- В полдень, в кафе "Кислоярочка".

Василий задумался:

-- Конечно, я мог бы туда придти, но вряд ли из этого получится что-то путное -- возможно, он меня знает в лицо. И если ваш посредник в сговоре с "бизнесменом", то они наверняка тут же "залягут на дно". Впрочем, возможны любые варианты. Знаете, госпожа Кассирова, сегодня я все обдумаю и завтра вам позвоню.

-- Буду ждать! -- Обрадованная Кассирова подхватила сумочку и стала пробираться к двери. -- Надеюсь на вашу помощь. До свидания, Василий Николаич. До свидания, доктор.

-- Надеюсь, до скорого, -- кивнул Василий. Серапионыч вскочил со стула и галантно поклонился, приподняв воображаемую шляпу.

Когда дверь за посетительницей закрылась, Василий Николаевич неспеша встал из-за стола и подошел к другой двери, ведущей в небольшую комнатку при сыскной конторе, которую он именовал "девичьей". На сей раз она полностью оправдала свое название, так как дверь, стоявшая в течение визита Софьи Кассировой чуть приоткрытой, отворилась шире, и кабинете появилась молодая женщина.

-- Вот так сюрприз, -- пробормотал доктор.

-- Владлен Серапионыч, позвольте вам представить мою новую помощницу Надежду Чаликову, -- довольный произведенным эффектом, сказал Дубов.

-- А, здравствуйте, Наденька, -- приветливо раскланялся Серапионыч, будто был знаком в нею по меньшей мере сто лет. -- А я вас именно такою и представлял. Василий Николаич про вас мне все уши прожужжал...

-- А вы, стало быть, и есть тот доктор Серапионыч, о котором я наслышалась столько всякой жути, -- рассмеялась Надя.

Доктор хотел было возразить, что слухи о его "жути" сильно преувеличены, но Василий сразу приступил к делу:

-- Надя, вы слышали наш разговор с госпожой Кассировой от начала до конца. Что вы со своей стороны могли бы сказать по этому делу?

< Назад | Дальше >