Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

- Этого я не говорил, - ухмыльнулся Рыжий. - Вы сами догадались.

Тем временем люди в повязках, ласково подталкивая царевну и ее сопровождающих дубинками в спину, увели их в дом.

- На расстрел? - ужаснулась баронесса, вспомнив трагическую судьбу семьи Николая Второго.

- Переодеваться, - успокоил ее Рыжий. - Им выдадут другую одежку, а вы облачитесь в ихнюю.

- Но они же все расскажут царю! - удивленно воскликнул Василий.

- Разумеется, расскажут, - удовлетворенно кивнул Рыжий, - но не сегодня и даже не завтра. Придется им побыть, так сказать, под домашним арестом до вашего возвращения из Белой Пущи. И тогда Дормидонт Петрович обнимет свою ненаглядную Танюшку, а вас по-царски наградит. Уж об этом-то я позабочусь.

- Мы согласились на эту авантюру вовсе не ради денег, - чуть обиженно заметила Чаликова.

- Да-да, конечно, - поспешно согласился Рыжий. - Однако всякий труд...

Ага, вот и одежда.

Действительно, Борька и его архаровцы вынесли из терема и сложили прямо перед царской каретой одеяния Танюшки и ее придворных.

- Ну что ж, милости прошу в карету... Ваше Высочество! - широким жестом пригласил Рыжий Чаликову. Надя, Василий, баронесса и майор пересели в роскошную карету царевны, колдун Чумичка занял место кучера, а "спецназовцы"

подали путешественникам их новые платья.

- Переоденетесь по дороге, - дал последние торопливые напутствия Рыжий. - Во всем полагайтесь на Чумичку, он человек верный - и все будет в ажуре.

- Н-но, эх, залетные! - будто заправский ямщик, прокричал Чумичка, и царская карета легко стронулась с места. И уже через несколько минут лихая тройка несла ее по большой дороге - навстречу новым неизведанным приключениям.

***

Когда стрелки на "Командирских" часах Селезня доползли до часу пополудни, майор предложил:

- Давайте сделаем привал. Заодно и переоденемся.

- Но ненадолго, - с опаской покачала головой баронесса фон Ачкасофф. Не нравятся мне эти леса, больно уж дремучие.

- А мы далеко в лес не полезем, - ответил майор. - Мальчики направо, девочки налево...

Через несколько минут путешественники смогли по достоинству оценить свои новые наряды: бравый майор красовался в красно-синем мундире царь-городского воеводы, баронесса Хелен фон Ачкасофф удивленно оправляла на себе пышное платье придворной статс-дамы с многочисленными оборками и рюшами, а детектив Дубов гляделся, может быть, и не совсем естественно, но весьма живописно в ярком камзоле Государева тайного советника. Лишь Чаликова переоделась в скромное походное платье, которое ей, впрочем, шло, как будто специально по ней было шито.

- Подвенечное я решила оставить до свадьбы, - как бы оправдываясь, пояснила Надя.

Однако презентацию модных показов пришлось прервать - со стороны кареты явственно донесся сдавленный стон. Мгновенно обернувшись, Василий увидел, что связанный по рукам и ногам Чумичка с кляпом во рту лежит прямо на дороге, а в карете хозяйничают какие-то наглые оборванцы.

- Эй вы там, кыш отсюда, пока я добрый! - гаркнул майор, да так, что у его спутников аж уши заложило.

Из кареты вылез какой-то совсем уж задрипанный мужичок - маленький, лысенький, с выступающими вперед кривыми зубами.

- Ну что, гости дорогие, - ехидно ухмыляясь, заговорил он высоким скрипучим фальцетом, - добро пожаловать в наши леса-лесочки. Много мы богатеньких пограбили, но таких, как вы - в первый раз. Да не пужайтесь, убивать не будем, если, хе-хе-хе, прилично себя поведете, а вот имуществом, пограбленным у бедного люда, поделиться придется!

- Знаете ли вы, кто мы такие?! - возмутилась баронесса.

- Знаем-знаем, угнетатели трудового народа! - с пафосом заявил задрипанный мужичок. - Ну ничего, поделитесь как миленькие, никуда не денетесь...

- Да знаешь ли ты, подонок, с кем разговариваешь! - не выдержала и Чаликова. - С царевной Татьяной Дормидонтовной, невежа, пес смердячий! Да стоит мне сказать батюшке...

- Ах, дорогая царевнушка! - с шутовской фамильярностью полураскланялся мужичок. - Боже правый, кого мы видим, кого лицезреем... Да ваш тятенька и есть главный мироед и угнетатель. Так что стоять и не вякать! А не то отдам Ваше Высочество на поруганьице своим молодцам...

- Двум поруганиям не бывать, а одному не миновать, - философски вздохнула Чаликова.

Тем временем молодцы тоже выбрались из кареты и стали подтягиваться ближе к тому месту, где их атаман вел задушевную беседу со своими жертвами.

"Молодцы" гляделись весьма живописно и напоминали скорее бродячих актеров, наряженных в костюмы из разных спектаклей. Поверх рваных рубах были одеты как тулупы, так и боярские шубы, а на ногах - от лаптей до женских сапожек.

Хотя при ближайшем рассмотрении один из молодцев, в кожаном армяке и с самокруткой в зубах, оказался дамой - правда, очень уж грубого вида. На вооружении этой освободительной от имущества армии имелось всевозможное оружие: ржавые сабли, серпы, самострелы и вилы. У атамана же за широким поясом были заткнуты два большущих кухонных ножа. Для солидности.

- Ни хрена нет, Петрович, - сообщил один из них, самый оборванный, но в новых сапогах явно не со своего плеча, - разве что колымага из чистого золота.

- Будем изымать колымагу! - решительно заявил главарь. - Кстати, позвольте представиться: Соловей Петрович, потомственный лиходей и душегуб, заступник всех бедных и угнетенных.

- "Все поделить" и "грабь награбленное", - печально констатировала баронесса. - Ничего нового история изобрести так и не смогла.

Между тем Василий заметил, что предоставленный самому себе Чумичка, каким-то образом высвободив одну руку и вынув изо рта кляп, пытается делать какие-то жесты и что-то шептать. Эти колдовские манипуляции вскоре привели к тому, что в самый разгар политэкономической дискуссии раздался душераздирающий гром, а с безоблачных небес изверглась громадная молния, которая тут же испепелила в прах одного из разбойников-экспроприаторов. Остальные тут же бросились врассыпную и исчезли в густом лесу - кроме самого Соловья Петровича, которого Дубов схватил в охапку и держал намертво. А баронесса с Надей тут же кинулись развязывать Чумичку.

- Василий Николаевич, вам помочь? - как ни в чем не бывало спросил майор.

- Спасибо, Александр Иваныч, сам справлюсь, - ответил Дубов. - А вы покамест проверьте, все ли приданое на месте.

- Эй вы тут, полегче! - вдруг захорохорился Петрович, оклемавшись от громового потрясения. - А то я сейчас как свистну...

- Я те свистну! - голосом, не предвещавшим ничего хорошего, произнес майор Селезень. - Я те щас так свистну, что света белого не взвидишь! - И вместо собственных пальцев Соловей Петрович ощутил во рту здоровенный майорский кулак - предмет, мало приспособленный для извлечения свистящих звуков.

- Я старый больной человек, - заныл Петрович, изымая изо рта нечаянно выбитый майорским кулаком зуб, - зачем вы со мною так?! Я ведь хотел как лучше, чтобы всем все поровну...

- А вышло как всегда, - перебил Дубов. - Александр Иваныч, а ну его к лешему, нам пора ехать.

- И то правда, - согласился майор и, дав Петровичу дружеского пинка, от которого тот с диким воплем полетел в чащобу, Александр Иваныч двинулся вослед за Василием к изрядно пограбленной карете.

***

< Назад | Дальше >