Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

- Извините, дорогой Государь и дорогая царевна, у вас тут семейные дела начинаются, не дозволите ли мне вас покинуть?

- Оставайтесь, боярин Владлен, - тут же попросила Танюшка. - Ведь батюшка же сказал, что тут все свои. - При этих словах царевна хитро улыбнулась.

- Ох, непутевая девка, непутевая, - ласково вздохнул царь, - вся в батьку... Ступай, эскулап, но завтра непременно приходи. Еще поговорим.

Серапионыч незаметно выскользнул из залы. Танюшка же с напором продолжала:

- Батюшка, ну разреши ты мне выйти за Рыжего! Не сидеть же век в девках.

- За Рыжего не выдам, - отрезал Дормидонт. - Не тот он человек, чтоб на царской дочке жениться.

- А Григорий? - не без ехидства подпустила царевна. - За него выдать ты меня почему-то не отказывался!

- Так Григорий - он все же какой-никакой, да князь, - объяснил царь.

- Окстись, батюшка, да какой он князь! - возмутилась Танюшка. Вурдалак он и больше никто. А Рыжего ты сам из темницы выпустил - значит, не так уж он и плох!

- А как же не выпустить, когда ты все уши про него прожужжала, возразил Дормидонт Петрович. - И вообще, такова была наша царская воля. Хочу - казню, хочу - милую, понимаешь.

- Ну так захоти дать нам свое родительское благословение, - подхватила царевна.

- За Рыжего не выдам, - повторил Дормидонт. - И вообще, понимаешь, отправлю-ка я тебя, дочка разлюбезная, в наш загородный терем от греха подальше. Все равно он пустой стоит...

- Как - в терем? - опешила царевна.

- В терем - и дело с концами! - вновь пристукнул посохом царь. - А пущай попробует твой Рыжий хоть на версту к терему приблизиться, так я его, того-этого... Ладно, царевна, ступай. В дорогу готовься.

Низко поклонившись, Танюшка с покорностью вышла из залы, а Дормидонт, печально вздохнув, подлил себе в чарку еще водки.

***

При дневном освещении кладбище выглядело хотя и не слишком весело, но все же не столь мрачно, как ночью. По причине бездействия чудо-компаса, который, как известно, работал только в ночное время, Дубову и его спутникам пришлось довольно долго искать нужную гробницу. Она в самом деле выглядела очень старой и заброшенной - ее стены и крыша заросли мхом, кирпичи кое-где обвалились, и некому было привести это массивное мрачное сооружение в лучший вид.

Кругом часовни вольготно раскинулись многочисленные могилы - и более-менее ухоженные, и совсем заброшенные - но теперь Василий знал, что прямо под ними находились многоэтажные лабиринты древних захоронений.

- "Родовая усыпальница князей Лихославских", - с трудом разобрал Антип полустершуюся надпись над входом.

- Тихославских, - поправил Мисаил.

- А черт их знает, - не стал спорить Антип, - может, и Тихославских. Тут не поймешь.

- Довольно странно. - Василий присел на покосившуюся скамеечку возле одной безымянной могилки. - Князья Лихославские-Тихославские, как можно понять из многочисленных захоронений, весьма обширный род - и куда же, в какую бездонную пропасть он провалился, если уже сто лет, если не больше, тут не только не хоронят, но даже некому привести часовню в приличный вид?

Дубов обвел взором смиренное кладбище - и был вынужден прикрыть глаза, так как его малость ослепило солнце, отразившееся в позолоченном куполе некоего сооружения шагах в тридцати от княжеской усыпальницы.

- Вот достойный пример, как надо держать в порядке место последнего упокоя, - с некоторой завистью заметил Мисаил. - А вот ежели я, к примеру, помру, так ведь зароют где-нибудь при дороге и даже отходной не споют... Скоморох тяжко вздохнул.

- А, ну ясно - это не просто гробница, а храм-усыпальница, - отметил Антип, внимательно оглядев белокаменное здание с золотым куполом. - Это наподобие семейного храма - наверху что-то вроде церкви, а внизу покойнички.

- "Гробница Загрязевых", - прищурившись, прочел Мисаил надпись над узорной дверью. Сделать это оказалось тоже нелегко, но по иным причинам, чем в случае с Лихославскими - буквы, как и купол, были покрыты золотом, отсвечивающим на солнце.

- Должно быть, богатые люди эти Загрязевы, - уважительно заметил Антип, - раз такую храмину отгрохали. А видите там изваяние перед входом? Это ведь, как я понимаю, дело рук самого маэстро Черрителли, а он задешево работать не станет.

- Не уверен я, что это работа маэстро Черрителли, - возразил Мисаил.

- А кого же еще? - удивился Антип. - Я его творения завсегда узнаю.

Мисаил подошел к изваянию и, осмотрев постамент, был вынужден согласиться:

- Да, твоя правда. Там так и написано: "Дорогому и любимому Мелхиседеку Иоанновичу Загрязеву - от вдовы, сына и дочери. Ваятель Джузеппе Черрителли".

- Ну ладно, - Василий поднялся с лавочки, - оставим пока Загрязевых вместе с Черрителли в покое. Я отправлюсь по делам в город, а вы побудете тут и постараетесь что-нибудь узнать о гробнице князей Тихославских. Средств не жалейте - я вам оставлю десять золотых на сбор информа... то есть ценных сведений. В общем, если заметите что-то подозрительное запоминайте.

- Не беспокойся, Савватей Пахомыч, все выполним, - заверили детектива скоморохи, и Василий покинул погост - ему нужно было торопиться на рандеву к своей новой возлюбленной.

***

После обеда майор Селезень взобрался на свой наблюдательный пункт. То бишь на крышу баньки. И стоило ему прильнуть к окулярам бинокля, как в поле видимости оказался новый интересный объект. Объект представлял собой роскошную карету, которая быстро катила по дороге в сторону села. И, естественно, на окраине она была остановлена блок-постом.

- Кому-то, похоже, не повезло, - пробормотал Селезень.

И действительно, события развивались не лучшим образом для путешествующих.

Двое солдат держали лошадей, а их командир, распахнув дверцу, с гнусной ухмылкой предлагал пассажирам покинуть экипаж.

- Да уж, это вам не Соловей с друганами-душегубами, - покачал головой майор.

И тут из кареты появилась дама, одетая во все черное. И ситуация резко изменилась. Дама жестикулировала, топала ногами и, похоже, подкрепляла свои действия соответствующими выражениями. Командир, вначале даже опешивший от такого напора, пришел в себя и попытался схватить даму за руку. Да не тут-то было. Дама извернулась и, подхватив юбки, со всей силы врезала своей изящной ножкой обидчику по единственному доказательству его мужского достоинства.

- Ай-яй-яй, - поморщился майор, - ну это уж совсем круто.

А командир тем временем постепенно скукоживался, сгибался пополам, пока не плюхнулся перекошенным лицом в придорожную пыль. Солдаты, вместо того чтобы придти ему на помощь, осклабились в гнусных улыбочках.

- Сброд, - констатировал майор.

И тем не менее было ясно, что скоро их командир очухается, и уж тогда этой дамочке не поздоровится. И тут в поле зрения майора оказалась новая фигура.

Это был маленький толстенький человечек на кривых ногах, но зато его кафтан был расшит золотыми галунами, а на правом боку висела здоровенная сабля. При его появлении солдаты перестали скалиться.

< Назад | Дальше >