Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

- Признаться, я бы тоже не поверил, - заметил Серапионыч. - То, что он собирается сделать - это просто за всеми пределами.

- Я сам пойду к царю и все скажу, как было! - заявил боярин Андрей.

- Тем более не поверит, - совсем погрустнел Рыжий. - Да и вообще, боярин Андрей, тебе появляться на людях опасно. Уж не знаю, в кого метили прошлой ночью - подозреваю, что тебя из-за лисьей шапки в потемках приняли за меня, но теперь, если Длиннорукий и его шайка пронюхали, где ты находишься... А, знаю - царский загородный терем сейчас пустует, мы тебя туда и переправим!

- Но что делать с Длинноруким? - напомнил боярин Андрей. - Может, расправиться с ним его же оружием - подослать кого-нибудь с ножиком...

- Это не эстетично, - поморщился Серапионыч. - Ядиком его, что ли, угостить? У меня в аптечке найдутся все нужные компоненты...

- Что вы такое говорите!.. - завозмущался хозяин.

- А что? Это очень гуманный метод - все произойдет быстро и безболезненно, - возразил доктор.

- Только без уголовщины! - решительно воспротивился Рыжий. - Вы представляете, что начнется, если мы с вами засыпемся...

Тут в комнату вошел старый слуга и молча передал хозяину какой-то запечатанный свиток. Рыжий сломал печать и пробежал послание, отчего лицо его совсем омрачилось:

- Произошло худшее. Войска князя Григория перешли границу и расположились в селе Каменка. Дальше пока не идут, но имеются подозрения, что у Григория есть какое-то секретное оружие. Зная подлые нравы князя Григория, я могу догадываться о его планах - он специально не пойдет дальше, а подождет, пока его сторонники подготовят почву в Царь-Городе. Таким образом, Длиннорукий может осуществить свой злодейский замысел в любой момент. И, кстати, не обязательно таким огненным способом.

- Что же делать? - растерянно пробормотал боярин Андрей.

Рыжий развел руками:

- Это первый раз, когда я действительно не знаю, что делать. Но скажу одно - промедление смерти подобно.

- Ничего, что-нибудь придумаем, - оптимистично заявил Серапионыч.

***

Вырваться из цепких объятий Миликтрисы Никодимовны детективу Дубову удалось не так скоро - только часа в три пополудни. На сей раз он и не пытался что-то выведать у своей новой возлюбленной - становилось ясно, что она всего лишь посредница, поставляющая то ли клиентов, то ли исполнителей своим высокопоставленным хозяевам. С одним из таких Василию предстояло встретиться завтра утром, а нынешним вечером детектив надеялся устроить себе нечто вроде тайм-аута. Правда, до вечера нужно было сделать еще одно дело - пополнить "золотой запас", почти исчерпанный за два с половиной дня пребывания в Новой Мангазее. Так как "лягушачья" лавочка Данилы Ильича на базаре сгорела вместе с хозяином, то Василию пришлось идти в центр города, на Кузнецкий ряд, где в одном из торговых домов имелся отдел, торгующий лягушками и прочей живностью.

Торговый дом представлял собою роскошное здание, с фасада чем-то напоминавшее Зимний дворец в несколько уменьшенном виде. Внутри же оно скорее было похоже на Пассаж - такая же толчея среди мелких лавочек и магазинчиков, в живописном беспорядке расположенных вдоль многочисленных проходов.

Узнав от разбитного приказчика, где находится отдел живности, Дубов неспеша стал туда пробираться. Проходя мимо одной из лавок, где, в отличие от прочих, почти не было покупателей, Василий увидел, что там торгуют довольно своеобразным товаром - песочными часами различных форм и размеров. Так как у детектива в кармане бренчали несколько остатних монет, то он решил заглянуть в лавочку.

- Куплю какую-нибудь безделушку, будет сувенир для Наденьки, - сказал он сам себе.

Встав возле прилавка и разглядывая товар на полках, Василий почти машинально прислушался к разговору продавца и двух покупателей - похоже, все трое были давними знакомыми.

- Да, время идет, - говорил, задумчиво глядя на медленно сыпящийся песок, один из посетителей, пожилой человек в скромном синем кафтане, - и ничего не меняется.

- Как это ничего не меняется, Илья Матвеич? - возразила другая покупательница, цветущего вида дама в ярком платье. - Каждый день что-то меняется. Вот позавчера еще молочная лавка Сидора Поликарпыча процветала, вчера он разорился, а сегодня там уже ведрами и корытами торгуют, будто и не было никаких сыров да простокваш.

Продавец, еще довольно молодой парень в красной косоворотке, заискивающе-доверительно заметил:

- Между прочим, я имею верные известия, что дружина князя Григория перешла границу и вторглась в Кислоярское царство.

- Во как! - радостно откликнулась дама, а Илья Матвеич скорбно покачал головой:

- Ай-яй-яй, это добром не кончится... И что, они уже дошли до Царь-Города?

- Да нет, - чуть понизил голос продавец, - они встали в приграничной деревне и ждут, пока положение в столице созреет настолько, чтобы брать ее голыми руками. А начали с того, что в церкви конюшню устроили.

"Бедный отец Нифонт, - подумал Василий, - хорошо, что он этого не видел..."

- Глядишь, скоро и до нас доберется! - еще больше обрадовалась дама.

- Да что вы такое говорите, Дарья Алексевна! - возмутился Илья Матвеич.

- А что? - пожала полными плечами Дарья Алексевна. - Он же, князь Григорий то есть, пишет в своих воззваниях, что главная его забота вернуть Мангазее положение вольного города.

- Да здравствует свободная Мангазея-с, - подобострастно вклинился в беседу продавец.

- Я не против независимости Мангазеи, но мне доподлинно известно, что из себя представляет князь Григорий, - грустно покачал головой Илья Матвеич.

- И скажу вам одно: лучше уж зависимость от Царь-Города, чем такая, с позволения сказать, воля.

- Вы всегда так - ни во что честное и благородное не верите, - фыркнула Дарья Алексевна. - Но я просто убеждена, что князь Григорий наведет у нас порядок. А то на улицу после заката выйти невозможно...

Василий уже хотел было вмешаться в спор и высказать все, что он думает по поводу князя Григория, а также его честности и благородства, но удержался и, так и не сделав покупки, выскользнул из песочно-часовой лавки.

***

Со стороны Царь-Города по столбовой дороге шел мужичок с котомкой за плечами. Он что-то бормотал себе под нос - то ли напевал, то ли просто сам с собой разговаривал. И, видимо, так сильно был занят собственными мыслями, что даже не заметил, как оказался лицом к лицу с Петровичем и его душегубами.

- Ага! - радостно взвизгнул Соловей. - Попался!

- Кто? - удивленно спросил мужичок.

- Ты! - уже с легкой досадой отвечал Соловей.

- Я? - переспросил путник.

- А то кто же! - осклабился атаман.

- Что-то я не уверен, - с сомнением покачал головой мужичок.

- Зато я уверен! - топнул ножкой Соловей. - Я всегда и во всем уверен.

< Назад | Дальше >