Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

- Ну-ну, - снова покачал головой мужичок.

- Да, я такой! - гордо заявил атаман и даже привстал на цыпочки. Потомственный лиходей и душегуб Соловей Петрович. Можете звать меня просто Петрович.

- Рад познакомиться, - спокойно отвечал мужичок. - Моя фамилия Каширский.

Только мне, извините, Петрович, торопиться надо. Как-нибудь еще встретимся.

- И мужичок, поправив котомку, пошел дальше по дороге.

- Эй! - взвизгнул Грозный Атаман. - Мужик, ты куда? Стой!

- Ну что еще такое? - спокойно обернулся путник.

- Куда ты потопал? - обиженно сказал Соловей, - Мы же тебя сейчас будем грабить и убивать. - И, обернувшись к долговязому, уже открывшему было рот, поспешно добавил: - Но насиловать не будем.

- А почему насиловать не будешь? - удивился путник.

- Да знаешь, - смутился Петрович, - чевой-то не хочется.

- А, ну понятно, - кивнул мужичок. - А какать ты не хочешь?

- Да нет вроде, - еще более смутился Соловей.

- А ты потужься, - предложил мужичок, - я тебе помогу.

- Да спасибо, не надо, - окончательно сконфузился Соловей.

- Ничего, ничего, - обаятельно улыбнулся мужичок, - сейчас помогу. - И он вытянул руки в сторону Петровича. - Даю установку...

- Ой, маманя! - сдавленно вскрикнул Соловей. А мужичок, поправив лямки, деловито потопал дальше по дороге.

- Петрович, что с тобой? - озабоченно спросил долговязый.

Но грозный атаман не отвечал ему. Он стоял, широко расставив ноги, и жалобно подвывал:

- Всех зарежу!.. Всем кровь пущу!..

А по его давно не мытым щекам катились скупые разбойничьи слезы.

***

Вернувшись с полным жбаном лягушек на постоялый двор и переодевшись по-домашнему, Василий взялся было за восстановленный Мисаилом список с "могильного" свитка, но тут в комнату ввалились скоморохи. Были они в легком подпитии, однако детектив, не терпевший пьянства при выполнении рабочего задания, отложил антиалкогольную лекцию на потом, так как почувствовал, что Антип с Мисаилом переполнены не только вином, но и ценной информацией, каковую просто не в состоянии держать под спудом.

Василий сел верхом на стул и приготовился слушать.

- Для начала мы выбрали могилку позаброшеннее неподалеку от нашей усыпальницы и стали ее приводить в порядок, - степенно сообщил Антип, выпололи сорняки, поправили крест...

- Но вскоре к нам подошел кладбищенский смотритель и предложил грабельки и лопатку, - нетерпеливо подхватил Мисаил. - Ну, мы его тут же спросили о гробнице князей Тихославских. Смотритель что-то нехотя пробурчал, но тут я сказал, что куплю и грабельки, и лопатку, и показал ему золотой...

- Тут он стал сама любезность, - добавил Антип, - и сходу выложил все, что знал. И даже то, о чем мы вовсе не спрашивали. Он порывался провести нас по кладбищу и рассказать обо всех захоронениях, так что мы едва от него отвязались...

- Ну хорошо, а что он сказал о гробнице князей Лихославских? - с нетерпением перебил Василий.

- А ничего, - развел руками Мисаил. - Оказалось, что он уже тридцать лет и три года состоит при кладбище, но не помнит, чтобы хоть кто-нибудь к усыпальнице приходил, не говоря уже, чтобы хоронить.

- Ну, это мы и без того знаем, - с некоторым разочарованием заметил Дубов.

- Зато смотритель зело хвалил господ Загрязевых, - сообщил Антип. - Ну, тех, что в часовне с золотым куполом и изваянием синьора Черрителли. Он сказал, что туда чуть ли не каждый день приходит один человек, очень набожный, и подолгу молится в семейной часовне.

- Как раз при нас он туда входил, - добавил Мисаил. - Сразу видно изрядный господин. Должно быть, из богатого купечества - в дорогом кафтане и при бороде.

- И долго он там пробыл? - без особого интереса спросил детектив.

- А мы не видели, когда он вышел, - махнул рукой Антип. - Как только поняли, что ничего нового об усыпальнице Лихославских не узнаем, так сразу отправились в прикладбищенский кабачок "Веселый покойник".

- И вот уж там-то как раз кое-чего и разузнали! - радостно выкрикнул Мисаил.

- Насчет Лихославских, - уточнил Антип. - Не успели мы налить по первой чарке, как к нам за стол подсела некая дама...

- Ну какая она дама, - пренебрежительно перебил Мисаил, - настоящая Кьяпсна.

- Кто-кто? - переспросил Дубов. - Это что, имя такое, или фамилия?

- Да прозвище, - хмыкнул Антип. - Так здесь зовут тех, кто слишком злоупотребляет кьяпсом. В общем, горьких пьяниц. Ну вот, мы ей налили чарочку, она ее лихо выпила и начала нести какую-то чушь о том, что вот уже без малого пол века побирается на кладбище и что здесь ее всякий покойник знает.

- Тогда мы спросили ее о князьях Лихославских, - нетерпеливо подхватил Мисаил, - и знаешь, что она сказала? Оказывается, один из них был городским старейшиной, когда Новую Мангазею завоевал царь Степан. За строптивое поведение царь повелел высечь князя на конюшне, и тот, не стерпев позора, закололся кинжалом. После чего всех его ближних и дальних сородичей Степан выслал из Мангазеи - кого посадил в темницу, а кого отправил в разные отдаленные монастыри.

- Так что, выходит, Джон Уильям Свамп вовсе не врал в своем "Завоевании Мангазеи", - с некоторым ехидством отметил Антип.

- Ну что же, теперь нам хотя бы ясно, почему усыпальница князей Лихославских пришла в такое запустение, - подытожил Василий. - Остается только выяснить, каким образом ее используют под...

Но договорить сыщик не успел, так как из коридора донесся неясный шум вперемежку с причитаниями.

Антип выглянул в коридор:

- Там, похоже, с нашим соседом священником что-то стряслось.

И Василий Николаевич понял, что никакого тайм-аута нынче вечером у него не будет.

< Назад | Дальше >