Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

-- Где? -- призадумался Петрович. -- Ну, хоть у меня.

-- Да уж, неважное жилище для столь достойного лиходея и душегуба, -покачал головой гость, окинув взором скудную обстановку петровичевой коморки. -- Я, пожалуй, попрошу князя Григория, чтобы он предоставил вам другое помещение.

-- Да кто ж вы наконец такой? -- не выдержал Петрович. -- Прекратите заговаривать мне зубы!

-- A разве я еще не представился? Князь Длиннорукий.

-- Градоначальник, что ли?

-- Бывший, -- со вздохом уточнил гость. -- Теперь я такой же изгнанник, как и вы, уважаемый Соловей Петрович.

-- Такой же, да не такой же, -- проворчал Петрович. -- Вы и вам подобные наживались на страданиях простого люда, а я у вас отбирал награбленное и возвращал взад беднякам! -- И Петрович вновь пригорюнился, вспомнив былые лихие денечки.

-- Ну, это не совсем так... -- заметил Длиннорукий, но тут коморку сотряс крик конюшенного:

-- Эй, Петрович, да где ж ты там?!!

-- Бегу! -- Петрович вновь вскочил с чурки и кинулся на зов. A его гость, цепким взглядом окинув закуток, подошел к стенке, завешанной старой попоной. Откинув ее, Длиннорукий увидел запыленную дверцу примерно с половину человеческого роста. Поддев щепкой замочную скважину, он попытался потянуть дверь на себя, но та не поддавалась.

-- Ну, это дело поправимое, -- пробормотал князь и, поспешно вернув попону на прежнее место, вышел из закутка. x x x

Грендель, в отличие от Беовульфа, был не очень высокого роста, стройный. Хотя вернее было бы сказать -- он был его полной противоположностью. Когда Василий вошел в убогую хижину, Грендель сидел за скромным столом, устремив затуманенный взор куда-то вдаль и жуя кончик гусиного пера. И уж никак он не укладывался в образ коварного оборотня. Хотя, конечно, что-то в облике Гренделя могло показаться странным -- его лицо было вытянуто и обрамлено бакенбардами с пробивающейся в ней сединой, похожей на волчью шерсть.

Дубов как-то невнимательно слушал Гренделя, машинально кивал, а про себя размышлял о том, что дело закончилось, собственно, так и не начавшись. Было немного грустно, но что уж тут поделаешь -- с такой публикой каши не сваришь. Ну не судьба.

-- Едва я увидел ее, как в моей душе мгновенно поднялась невиданная доселе буря. Я посвятил этой женщине свои лучшие стихи, -- задумчиво вещал тем временем Грендель, даже не обращая внимания, слушает ли его гость или нет. -- Я видел чудное виденье... Прекрасно, не правда ли?

Дубов, погруженный в свои невеселые мысли, сказал то, что подумал:

-- Боюсь, что это уже устарело, господин Грендель.

Господин Грендель надулся, нахохлился. Вскочил со стула и заметался по хижине, бормоча себе под нос:

-- Вот и она говорит -- устарело... Все говорят -- устарело... А какое было вдохновение!

Василий не имел никакого желания утешать влюбленного оборотня с душой возвышенной и тонкой. А потому он поднялся с табуретки, вежливо откланялся и удалился из его хижины. Хотя, похоже, хозяин этого даже и не заметил. x x x

После обеда король Александр и Надежда Чаликова уединились в королевских покоях, чтобы обсудить дальнейший ход следствия, или, как высокопарно выражался ново-ютландский монарх, установления истины.

-- Мне показалось весьма подозрительным поведение Диогена, -- заметила Чаликова, с интересом оглядывая некогда роскошное, а теперь неотвратимо ветшающее убранство -- ковры, портреты и пейзажи на стенах, медные канделябры в углах широкого, заваленного всякими ненужными вещами стола. Прямо на бумагах спал Уильям, подергивая во сне хвостом.

-- Да, таким я его никогда не видел, -- как-то неопределенно заметил король. -- Но хладнокровный убийца, да еще людоед, не стал бы себя так выдавать.

-- В том-то и дело, что Диоген отнюдь не хладнокровный убийца, -возразила Надя. -- Он, столько раз "евший" поэтов в переносном смысле, решил попробовать это дело на практике. И вот теперь страдает угрызениями совести. Или несварением желудка.

-- Ну, Наденька, тут уж вы малость хватили, -- вздохнул король.

-- Это же только предположение, Ваше Величество, -- напомнила Чаликова, -- и чем больше версий мы выдвинем, тем вероятнее, что одна из них окажется близкой к истине. A поскольку других зацепок у нас пока нет, то я намереваюсь проследить за господином Диогеном. Кажется, он проживает в бочке?

-- Все так говорят, -- осторожно заметил король, -- но сам я этой бочки ни разу не видел. -- Тут в дверь постучали. -- Заходите! -- крикнул Александр, и на пороге возник пожилой слуга в выцветшей протертой ливрее:

-- Ваше Величество, Его Высочество Виктор просит принять его.

-- Да, Теофил, скажите ему, пускай заходит, -- небрежно махнул рукой Александр и, когда слуга вышел, вздохнул: -- Ох уж эти государственные мне вопросы, нет от них покоя. -- При этом Его Величество выудил из своей коробочки леденец и быстро отправил себе в рот. -- Честное королевское, ушел бы в монастырь, кабы там можно было предаваться не молитвам, а высокому искусству. Хорошо, хоть племянничек согласился хозяйственными делами заняться.

В комнату вошел молодой человек в самой что ни на есть цивильной одежде, резко отличающейся от пестрых одеяний, столь любимых творческими приспешниками Александра. Украдкой взглянув на портрет, Надя отметила некоторое сходство между Виктором и его отдаленным пращуром. Уильям немедленно проснулся и стал исподлобья наблюдать за Виктором.

-- Здравствуйте, дядюшка, -- поприветствовал короля Виктор. И, бросив выразительный взор в сторону Перси, добавил: -- У меня к вам личный разговор.

-- Это мой новый слуга, -- ответил король, -- можешь говорить при нем. Если, конечно, речь не пойдет о государственных тайнах.

-- Какие уж там тайны, -- энергично махнул рукой Виктор. -- A если по большому счету, то какое там государство!

-- Какое уж ни есть, -- вздохнул Александр. -- A не нравится, так поищи себе другое.

-- Нужно благоустраивать то, что есть, -- возразил Виктор. -- A у нас просто жабам на смех: дождик закапал, и королевский дворец на три дня отрезан от мира!

-- Ну и что ты предлагаешь?

-- Для начала выкопать вокруг замка болотоосушительные канавки, а потом...

-- A средства где возьмешь? -- перебил дядюшка.

-- Лопаты у нас есть, -- деловито заявил племянник, -- вот пускай ваши бездельники за них и берутся. Чем всякой дурью маяться и людей лопать!.. Да хоть бы съели какого-нибудь лодыря вроде вашего любимца, этого, как его...

-- Диогена? -- подсказал Александр.

-- Вот именно. A съели простого работящего парня, хоть и с поэтической придурью. Нет чтобы съесть кого-то из ваших дармоедов, у которых за душой кроме этой самой придури ни черта нет!

-- Я попросил бы тебя, Виктор, -- повысил голос король. -- Эти люди -мои друзья!

-- Простите, дядюшка, погорячился, -- слегка поклонился Виктор. -- Да речь-то не об этом. Главное -- начать, а тогда уж дело закрутится. Я уверен, что и князь Григорий нам поможет, он ведь, какой бы ни был, но толковые начинания всегда готов поддержать!

-- Так-то, может быть, так, но не хотелось бы попасть в еще большую от него зависимость, -- тихо вставил Александр.

-- Да мы и так уже во всем от него зависим, -- с жаром продолжал Виктор, -- а вот если осушим болото, поднимем земледелие, заведем ремесла, так уж и не придется во всем глядеть из рук князя Григория или кого бы то ни было еще!.. Извините, дядюшка, если был слишком резок, -- как-то внезапно успокоился Виктор. -- Просто для меня это невыносимо -- сидеть тут и любоваться на болота!

-- Ну так приходи к нам вечерком, стихи послушаешь, -- предложил король.

< Назад | Дальше >