Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

-- Да нет, лучше уж лягушек, -- хмыкнул Виктор. -- A еще лучше ловить их и отправлять в Галлию. Лягушек, конечно, а не господ поэтов -- там этого добра своего хватает. И нам польза, и им. В смысле галлам.

-- A ты не боишься ненароком отправить туда княжну Марфу? -- усмехнулся Александр.

-- Я в сказки не верю. -- Почтительно приложившись губами к изумрудному перстню Государя, племянник покинул его покои.

-- Вот так вот и живем, Наденька, -- печально произнес король, когда двери закрылись. -- Я ведь тоже по молодости надеялся все перестроить, переделать, порядок навести, да потом понял -- болото оно и есть болото. И никакая мы не Новая Ютландия, а самое настоящее Мухоморье! Может, Виктору удастся?..

-- A вдруг это он и съел Касьяна? -- смекнула Надя. -- Ведь Его Высочество явно недолюбливает ваших поэтов и даже не скрывает этого.

-- Что? -- вскинул брови Александр. -- Виктор... съел... -- И неожиданно король разразился столь громким и веселым смехом, что даже дверь приоткрылась, и в покои заглянул испуганный слуга. А Уильям укоризненно уставился на хозяина. -- Ха-ха-ха, ведь это ж готовая поэма -"Королевич-людоед"! Да, Надежда, рассмешили вы меня, -- уже успокаиваясь, произнес Александр. -- Это ж надо же...

"Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно", подумала Надя, в глубине души понимая, что малость хватила лишку, но радуясь, что смогла хоть на миг рассеять неизбывную печаль ново-ютландского короля.

-- A кстати, Ваше Величество, -- как можно непринужденнее спросила Чаликова, -- что это за сказка о княжне, как ее, Марфе?

То есть вообще-то Надя немало была наслышана об этой истории, интересовавшей ее и с чисто практической стороны, но она надеялась услышать от короля что-то такое, чего раньше не знала.

-- A, ну это дело совсем давнее и довольно темное, -- охотно откликнулся Александр. -- Два столетия назад, после таинственной смерти последнего из правителей Белой Пущи, князя Ивана Шушка, его бывший постельничий Григорий женился на княжеской дочке Ольге. Уж не знаю, как он этого достиг -- колдовством ли, каким ли зельем -- но, став ее супругом и как бы соправителем Белой Пущи, он быстро прибрал всю власть к себе в руки. Потом Ольга умерла -- тоже, как говорят, не своей смертью -- и Григорий воцарился единолично. Так до сих пор и княжит. A чтобы утвердить свое право на престол, всех оставшихся в живых князей Шушков извел под корень. Одна княжна Марфа, двоюродная сестра Ольги, успела убежать из Пущи, чтобы найти прибежище у моих пращуров, но ее настигли прямо на болоте, и некий злой колдун, сподвижник князя Григория, превратил ее в лягушку. И в этом виде она, должно быть, до сих пор и обретается -- в ожидании некоего Ивана-царевича, который один может вернуть ей прежний облик.

-- И что же, вы верите в эту легенду? -- деланно равнодушно пожала плечами Надя. Король на минутку задумался:

-- Даже и не знаю, Наденька, что вам ответить. Но мне кажется, что доля истины во всем этом есть -- доподлинно известно и то, что Марфа бежала в нашу страну, и что Григорий снарядил за ней погоню, и что она исчезла бесследно. Так что считайте сами -- верить или нет.

-- Спасибо, Ваше Величество, -- чуть разочарованно сказала Чаликова. Ничего нового для себя из рассказа Александра она не узнала. И вообще, Наде было известно куда больше, чем ей поведал король.

A знала она об этих драматических давних событиях, что называется, из первых уст -- от самой княжны Ольги, которую она встретила во время своего предыдущего визита в параллельную действительность. Правда, и Ольга, как выяснилась, уже две сотни лет существовала в облике средней головы страшного Змея Горыныча, в которого княжну и еще двоих противников Григория, а именно воеводу Полкана и боярина Перемета, превратил заморский колдун Херклафф. Причем сделал он это настолько "не по правилам", что даже царь-городский чародей Чумичка не был в силах расколдовать Ольгу и ее товарищей по несчастью.

"Ну что ж, значит, надо будет заняться Марфой, -- размышляла Надя, выходя из королевских покоев. -- Чтобы избавиться от Григория, нужно, чтобы борьбу возглавил кто-то из легитимных наследников, то есть из рода князей Шушков. И если не Ольга, то хотя бы Марфа. A уж Ивана-царевича мы найдем..." x x x

Корчма представляла собой большую покосившуюся хибару в два этажа, сложенную из грубо обтесанных валунов, густо поросших вековым мхом. Вход в сие почтенное заведение был подстать -- низкая громоздкая дверь, сколоченная из толстых дубовых досок. Василий толкнул ее рукой. Дверь не шелохнулась. Тогда он пнул ее ногой -- с тем же успехом. Тогда он, недолго думая, навалился на нее плечом. И дверь поддалась... Да только не так, как это положено делать приличной двери. Она просто ввалилась вовнутрь. И, соответственно, заодно с ней и Василий.

-- Кхе-кхе. Добро пожаловать, -- услышал Дубов, лежа на двери.

Когда глаза его привыкли к сумраку, царившему в этом обширном и сыром помещении, он разглядел, наконец, стоявшего за широкой стойкой мужичка. Судя по всему, хозяина корчмы. А мужичок был худ, сутул, а лицо и руки его были темны, будто покрыты сосновой корой.

-- Кхе-кхе. С прибытием, -- ухмыльнулся хозяин, хитро щуря глаза под мохнатыми бровями. -- Надолго ли к нам?

Василий, ничего не отвечая, поднялся с двери и стал старательно и даже нарочито отряхивать кафтан. И тут он заметил вторую фигуру, сидящую на колченогом стуле за не менее колченогим столом. Этот посетитель был так же странен, как и хозяин. Весь он был какой-то одутловатый, с круглым невыразительным лицом и мутными белесыми глазами. Время от времени посетитель наливал себе из кувшина в кружку некую мутную жидкость и одним движением отправлял ее в свой большой рот. И при этом с нескрываемым интересом наблюдал за Дубовым.

-- Кто может задержаться надолго в такой дыре? -- произнес он неожиданно высоким голосом.

-- А тебя не спрашивали, -- бросил ему корчмарь.

-- А что, это не правда? -- язвительно отвечал посетитель.

-- Послушай, не мешай, -- взвился хозяин, -- разве не видишь, я с постояльцем разговариваю. -- И, уже обращаясь к Дубову: -- Вы, уважаемый, не обращайте на него внимания. Вечно несет всякую чушь. А кстати, где ваша поклажа? Может, принести сюда?

-- Нет-нет, -- поспешно отозвался Василий, вспомнив о Кузьке, спящем в сумке, -- я сам принесу. А вы пока подготовьте для меня комнату.

Когда уже начинало смеркаться, Дубов сквозь подслеповатое окошко увидел, как полный посетитель нетвердой переваливающийся походкой вышел с черного хода корчмы. Он подошел к краю болота, подступавшему к самому дому, обернулся, помахал Дубову рукой и... прыгнул в болото. x x x

Наступил вечер, и Надежда Чаликова приступила к наблюдению за господином Диогеном. То есть не то чтобы она подозревала его больше остальных обитателей замка, просто надо было с кого-то начать.

Впрочем, Диоген особо и не скрывался -- сразу после ужина он отправился в королевские подвалы, где, кроме всего прочего, хранились и бочки с вином.

-- Ну ясно, в одной из пустых бочек он, видимо, и поселился, -сообразила Надя, стараясь как можно бесшумнее ступать по сырому полу сумрачного подвала.

Но тут полусгнившая доска предательски скрипнула, и Диоген резко обернулся, едва не выронив чадящую свечку:

-- Перси? A ты что тут делаешь?!

-- Н-наблюдаю за вами, господин Диоген, -- пролепетал паж первое, что пришло в голову.

Диоген подскочил к Перси и чувствительно схватил его за плечо:

-- Ага, ты хочешь меня съесть! Или кого-то наводишь на мой след? Говори, на кого работаешь!

Лошадиное лицо Диогена вплотную приблизилось к лицу Чаликовой, и она с некоторым удивлением прочитала в его глазах прямо-таки животный страх.

-- Да нет, сударь, вы не так поняли, -- поспешно проговорил Перси, с трудом высвободившись из цепкой хватки мудрого мыслителя. -- Я просто хотел посмотреть, как выглядит бочка, в которой вы имеете честь проживать...

-- Ах, вот оно что, -- с облегчением протянул Диоген. -- Да нет, понимаешь ли, мой юный друг, одной постоянной бочки у меня нет, тем более что и принадлежат они отнюдь не мне, а Его Величеству Александру...

-- A где же вы тогда спите? -- несколько удивился паж.

-- Видишь ли, -- чуть смутился Диоген, -- про меня распускают слухи, будто я сплю в бочке, ну а я их и не поддерживаю, и не отвергаю. Тем более что это не так уж далеко от истины -- я сплю хоть и не в бочке, но рядом с бочкой.

-- A заодно и прикладываетесь к ее содержимому?

-- Ну, не без этого, конечно, -- сознался Диоген. Он даже улыбнулся, и это говорило о том, что ему уже удалось справиться со своим страхом. -- Да я короля не обопью, мне много не надо. Я ж не пропойца какой. -- C этими словами великий мыслитель откинул крышку у одной из бочек, и тут же в нос Чаликовой ударил резкий запах затхлой кислятины. -- Не желаешь? -- Паж отрицательно покачал головой. -- A я с твоего позволения. Ну, будь здоров! -- И Диоген, зачерпнув полную деревянную кружку размером с добрый ковшик, влил содержимое себе в глотку.

-- A под такое винцо хорошо бы и закусить, -- с тонким намеком подпустила Надя.

-- Не закусываю! -- то ли поняв, то ли не поняв намек, уже слегка заплетающимся языком заявил Диоген. -- Ежели закусывать, то надо вдвое больше выпить, а ежели я буду потреблять вина вдвое больше, то наш обожаемый Государь и покровитель перекроет мне доступ в подвал. Я ведь, видишь ли, друг мой, не трогаю всяких дорогих галльских да гишпанских вин, а употребляю исключительно здешнюю гордость -- ново-ютландское вино "Старый замок". Да ты только попробуй, и ничего другого пить не захочешь!

Перси зачерпнул из бочки немного вина и, стараясь не нюхать, сделал глоток -- этого хватило, чтобы чуть не потерять сознание. "Старый замок" отдавал всеми дарами здешних болот -- клюквой, бузиной, тиной, ряской и, кажется, даже мухоморами.

-- Правда, прекрасный вкус? -- спросил Диоген.

< Назад | Дальше >