Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

-- Диоген съеден! x x x

Василий Дубов внимательно осматривал свою постель, а Кузька, забравшись с ногами на сундук, тоскливым взором наблюдал за священнодействиями Великого Детектива.

-- Так-так-так, работал профессионал, -- бормотал Василий Николаевич, исследуя "рану". -- Настоящий мастер плаща и кинжала.

-- A хорошая была перина, -- хозяйственно вздохнул Кузька. -- Мягкая, добротная.

-- Старый отсыревший хлам, -- возразил Дубов. -- Ну да перину-то и зашить можно, а вот если бы меня... -- Василий глубже засунул руку в дырку, и его пальцы наткнулись на небольшой твердый предмет. Детектив сжал его в кулаке и незаметно для Кузьки сунул за пазуху.

-- A ведь они тоже не дураки, -- заметил Кузька. -- Узнают же, что на постоялом дворе никакого убивства не было, и сызнова придут. Пора, Василий, уходить отседа. Эх-ма, что за жизнь, нигде покою нету...

-- Меня самого это тревожит, -- покачал головой Василий, -- но уходить пока еще нельзя. Обстоятельства требуют моего присутствия именно здесь.

-- Что, в корчме?

-- В Новой Ютландии и в Белой Пуще. По меньшей мере два дня, а уж потом и уйдем, коли живы будем. A вот в корчме оставаться опасно, тут ты прав. Слушай, Кузька...

-- Кузьма Иваныч, -- обиженно поправил домовой.

-- Извини, Кузьма Иваныч, как бы мне попасть в замок к Беовульфу, но чтобы не засвечиваться на дороге?

-- Что бы ты без меня делал! -- радостно проскрипел Кузька. -- Ну да это не беда, попросим водяного, он тебя по болотам проведет.

-- Какого еще водяного? -- несколько удивился Дубов.

-- Ну, помнишь того мужичка, что давеча весь вечер воду хлобыстал. Это он и есть.

-- Ах, вот оно что! -- рассмеялся Василий. Теперь ему стало ясно странное поведение корчемного завсегдателя. И посерьезнел: -- Слушай, Кузьма Иваныч, а дело-то нешуточное. Я на сегодня выключен из большой игры, так что теперь от тебя, именно от тебя зависит дальнейшая судьба Белой Пущи. И не только ее.

-- Что-что? -- не разобрал Кузька. -- Чегой-то ты, Василий Николаич, больно мудрено изъясняешься.

-- В общем, от тебя теперь зависит, сможешь ли ты вернуться к бабке на печку, или по-прежнему будешь скитаться без дома, -- перевел Дубов свою мысль на язык понятий, более привычных для домового.

-- A, ну так бы сразу и говорил, -- протянул Кузька. -- И что же я должон делать?

Дубов на минутку задумался:

-- Тут неподалеку в избушке живет одна дама с прислугой...

-- A, знаю! -- перебил Кузька. -- Это, видать, та, что с двумя мужиками в любовь крутит. Ой, лихая баба...

-- Откуда ты знаешь?

-- Да я тут вчерась с двумя кикиморами болотными встренулся, они-то мне про ту бабенку много чего понаплели.

-- Ну вот и прекрасно. Проследи за ней и за ее слугой и вообще постарайся собрать побольше информации.

-- Инфо... чего?

-- Ну, что они делают, с кем встречаются, о чем говорят. A вечером, как стемнеет, встретимся здесь. Но если случится что-то непредвиденное, то непременно дай мне знать.

-- Понятно, -- кивнул Кузька. x x x

Князь Григорий мрачнее черной тучи слушал утренний доклад барона Альберта:

-- ... И тогда он выбежал из амбара и запер дверь. И только утром мы услышали стук и вопли изнутри, а когда открыли, то там оказался наш стражник.

-- Прекрасно, -- процедил князь Григорий. -- По моей вотчине ходит незнамо кто, отпирает амбары своими ключами, а наша милая стража и не чешется. Эдак скоро и меня украдут, и никто не заметит. Сегодня же поменять все замки!

-- Будет исполнено, Ваша Светлость, -- угодливо закивал Альберт. -Только позвольте вам заметить, что смена замков на дверях всегда почиталась дурным знаком. Вот, помню...

Но князь, не слушая глупых возражений, продолжал:

-- И провести наистрожайшее разыскание. Этот горе-стражник хоть запомнил, как вор выглядел?

-- Он говорит, что в потемках не разглядел. Но по очертаниям изрядно напоминает Вашу Светлость.

-- Очень определенная примета, -- хмыкнул князь. -- Что за амбар и что пропало?

-- Двадцать первый, -- немного замявшись, ответил барон Альберт. -- A что пропало, не могу знать, потому как учет никогда там не проводился.

-- A вот это уж совсем худо, -- еще больше помрачнел князь Григорий. -В нашем деле без учета никак нельзя. Стало быть, так. Повесить на двадцать первый амбар два, нет, три замка и глаз с него не спускать.

-- Я возьму этот вопрос под свой личный надзор, -- пообещал Альберт.

-- Вот-вот, возьми. И если что, головой ответишь. -- Князь ненадолго задумался. -- Постой, но я что-то не припомню у нас никого с очертаниями, как у меня. Значит, чужой?

-- К нам со стороны никто не проникнет! -- бурно запротестовал барон. -- Ведь в нашем кремле и стены, и крепостной ров, и стража знаете какая!..

-- Знаю, -- отрезал князь. -- Нынче ночью она проявила себя у всей красе... Погоди, а если это был Грендель, оборотень проклятый?

-- Исключено. Наши люди за ним плотно приглядывают, и тут же сообщили бы, если бы он исчез из их поля видимости. -- Альберт деликатно прокашлялся. -- Ваша Светлость, а не связано ли это, гм, ночное происшествие с появлением здесь князя Длиннорукого?

-- Вздор! -- бросил князь Григорий. -- Длиннорукий удвое меня ниже и удвое толще. Да и слишком он глуп для таких дел. Но приглядеть не мешает -он, хоть и дурак, но до чужого добра ох как охоч. Если, конечно, называть добром тот хлам, что валяется в двадцать первом амбаре.

-- Для кого хлам, -- вздохнул барон, -- а для кого и нет.

-- Для Длиннорукого -- точно хлам! -- самоуверенно перебил князь. -Ну, все у тебя?

< Назад | Дальше >