Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

-- А и правда, подкрепиться нам не помешает, -- вдруг успокоился Василий. -- - Непременно нужно подкрепиться, чтобы своротить этот булыжник!

-- Зачем? -- изумился Грендель. -- Насчет могилы это ж я так, для поэзии, понимаете ли...

-- Ну что вы, дорогой Грендель, -- рассмеялся Василий, -- я надеюсь, что этот камень в качестве могильного вам не понадобится еще долго-долго. Но под камнем скрывается подземный ход.

-- Как? Почему? -- чуть не в один голос воскликнули оба рыцаря.

-- На отгадку меня натолкнули ваши вдохновенные строки, господин Грендель, -- сказал Дубов.

-- Какие -- "Я видел чудное виденье"?

-- Нет-нет, самые последние. Насчет памятника, к которому не зарастет народная тропа. А протоптанные тропинки имеют привычку очень долго не зарастать, даже если по ним никто не ходит. Вот, гляньте сюда.

Действительно, если внимательно приглядеться, то в пожелтевшей траве можно было заметить извилистую ложбинку, заросшую менее густо, чем вся поляна, и не столько обычной травой, сколько подорожником. Ложбинка начиналась возле булыжника и вела в сторону ручья, теряясь в прибрежном ивняке.

-- Ну, вы, боярин Василий, даете! -- выдохнул Беовульф.

-- Просто я детектив, -- скромно ответил Дубов. -- В смысле, частный сыщик. Моя работа -- все примечать и делать выводы.

-- Ну так за работу! -- взревел Беовульф и принялся засучивать рукава.

-- Погодите, дождемся сумерек, -- остановил его Василий. -- Если нас заметят, то все пропало.

-- Ах, как это поэтично! -- мечтательно вздохнул Грендель. -- Если вернемся, то я непременно выкопаю себе из хижины какой-нибудь подземный ход. x x x

Надя хотела еще раз встретиться и поговорить с Александром, но тот будто сквозь землю провалился. Лишь королевский ключник мог сообщить, что Его Величество изволил выйти прогуляться.

-- Как, по болоту?! -- изумилась Надя. -- Но для чего?

-- По своим делам, -- загадочно ответил ключник.

Чаликова поняла, что тот кое-что знает о "своих делах" короля, но рассказывать о них отнюдь не желает.

Лишь ближе к вечеру, когда солнце уже клонилось к болоту, к Наде в комнату явился Теофил с известием, что король возвратился и просит Перси пожаловать к себе.

Его Величество принял Чаликову в стареньком, но уютном домашнем халате, а над камином с потрескавшимися изразцами была на веревках аккуратно развешана верхняя одежда.

-- Вот проверял, не сошла ли вода, -- пояснил Александр.

-- Ну и как?

-- Все в порядке. Так что можете ехать спокойно.

-- Куда? -- несколько удивилась Надя.

-- Ну, вы же не останетесь в одном доме с людоедом, -- также несколько удивился Александр. -- Я вам дам лошадей и письмо... да хоть к Беовульфу, там-то вы будете в безопасности.

-- Увы, -- покачала головой Чаликова, -- я никуда не должна отсюда отлучаться. Если все пройдет благополучно, то завтра Василий... то есть боярин Василий должен будет заехать за мной, и мы вместе отправимся в Царь-Город.

-- И вы сознательно подвергаете себя опасности быть съеденной?

-- Мне почему-то кажется, что людоед здесь не останется. Да и людоедством он занимался больше от скуки, не имея возможности отсюда выбраться.

-- Не думаю, -- покачал головой король. -- А впрочем, как знаете.

-- Да, я тоже в этом не уверена, -- кивнула Чаликова, -- и более того, у меня есть предчувствие, что именно нынешней ночью нас ждет весьма драматическая развязка всей этой истории.

-- Возможно, -- улыбнулся король.

-- Ваше Величество нынче как-то очень веселы и оживленны, -- заметила Надя. -- Такими я вас в первый раз вижу.

-- Ну, это от того что наконец-то сошли воды и восстановилась связь, -немного смутился король. -- У нас тут не так много причин для веселья, вот и радуемся всяким, на первый взгляд, мелочам.

-- Да, конечно, Ваше Величество, -- с пониманием покивала Надя, а про себя подумала: "Нет, здесь что-то иное..."

Однако развивать эту тему Надя не стала, а заговорила совсем о другом, что ее также немало занимало:

-- Ваше Величество, вот тут мне показались довольно необычными имена ваших подопечных. Они что, все "косят" под известных поэтов и мыслителей?

-- Я не совсем понял, Наденька, что вы подразумеваете под словом "косят", но они это делают безо всяких злых умыслов, -- ответил Александр. -- Подозреваю, что их собственные имена звучат, по их мнению, недостаточно благозвучно для столь одаренных личностей, вот поэтому...

-- Ну, Диогена я знаю, -- стала Надя загибать пальцы, -- Сафо знаю, Данте знаю, а вот кто такая была донна Клара?

-- Как, вы не слышали о ней? -- изумился Александр. -- Это же прославленная испанская поэтесса Клара де Гонсалес, которую Святая Инквизиция сначала чуть было не сожгла на костре как ведьму, а спустя сто лет канонизировала как святую.

-- Увы, до нашей глухомани ее имя еще не дошло, -- с сожалением вздохнула Чаликова. -- Да и я вообще-то специализируюсь на более древней словесности.

Это, было, конечно же, не совсем так -- Надя неплохо разбиралась и в словесности не столь древней, но с одним уточнением: в словесности своего мира. Раздвоение реальностей (или, по гипотезе доктора Серапионыча -расщепление Земли на две "параллельных") произошло где-то в XII -- XIII веке, и поначалу обе действительности были тесно связаны между собою. Но затем эти связи стали понемногу ослабевать, и Горохово Городище близ Кислоярска (иначе -- Холм Демонов близ Царь-Города) оставалось одним из немногих, если не единственным местом на Земле, где еще можно было "перепрыгнуть" из одного мира в другой. К таким выводам пришла историк Хелен фон Ачкасофф, участвовавшая в самой первой экспедиции в параллельный мир, где она исследовала Царь-Городские архивы и установила, что там содержатся сведения об именах и событиях весьма древних, а чем ближе к нашему времени, тем их становилось меньше. Так что не удивительно, что в замке Александра были в ходу такие имена как Сафо, Диоген или Данте.

-- Вы о чем-то задумались, Надя? -- оторвал журналистку от ее размышлений голос Александра.

-- Да-да, Ваше Величество, -- встрепенулась Надя. -- Все это очень интересно. Удивительно, что я даже и не слыхивала о донне Кларе де Гонсалес. А когда она жила?

-- Ну, лет двести-двести пятьдесят тому обратно, -- припомнил король.

-- А этот, как его, господин Ал-Каши? -- назвала Надя имя одного из поэтов, который во время поэтических чтений обычно сидел где-то в сторонке, мало ел, почти ничего не пил и больше слушал других, чем говорил сам.

-- А, ну Ал-Каши -- это был такой восточный поэт семнадцатого столетия, -- охотно пояснил король, -- последователь знаменитого Омара Хайяма.

< Назад | Дальше >