Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

-- Да пустяки, -- пренебрежительно махнул рукой Виктор, -- я ощущаю себя наследником не безумных выходок Георга на родине, а его полезных начинаний здесь.

-- А начали с безумной авантюры, -- подхватил боярин Василий и, спохватившись, добавил: -- Надеюсь, Ваше Величество, я не позволил себе излишней?..

-- Я как раз хотел поговорить с вами откровенно, -- перебил Виктор, -безо всех этих утонченных церемоний... Скажите, что мне оставалось делать? Они бы так и так своего добились, ведь у нас даже собственных войск нет, уж не говоря обо всем прочем. А вступив с ними в соглашение, я могу хоть как-то держать положение под своим надзором и что-то сделать если и не во благо, то хоть бы не во зло Ново-Ютландскому государству и народу.

-- Извините, Ваше Высочество, но мне кажется, что вы просто пытаетесь успокоить свою совесть, -- отбросив "утонченные церемонии", откровенно высказался Василий. -- И потом, вы все время говорите "они". Кто -- они? -Виктор подавленно молчал. -- Князь Длиннорукий, Соловей-разбойник да неизвестно чьи наемники. Если что, их хозяева в Белой Пуще тут же от них открестятся -- мол, знать не знаем, ведать не ведаем всю эту шушеру.

-- Крыть нечем, -- через силу усмехнулся Виктор.

-- А вы для них -- просто, извините, половая тряпка, которую они выжмут, вытрут ноги и выбросят, -- продолжал боярин Василий.

-- Что же делать? -- с болью вырвалось у Виктора.

-- Положение не столь уж безнадежное, -- понизил голос Дубов. -- Вы же сами видите, что упырям, которые в Белой Пуще, не до вас и не до князя Длиннорукого. Вам нужно повиниться перед вашим дядей и вместе с Беовульфом и прочими славными рыцарями изгнать отсюда всю эту нечисть.

-- Легко сказать, -- горестно протянул Виктор.

-- Беовульф готов созвать рыцарей, -- напористо продолжал Василий, -- а Его Величество уже почти согласен их возглавить если не как военачальник, то как символ законной власти. А вы должны, находясь здесь, всячески им способствовать, чтобы по возможности нейтрализовать князя Длиннорукого и его наемников. Вы согласны?

Виктор молчал. Казалось, он готовится принять самое важное в своей жизни решение. Точно так же он молчал несколько недель назад, слушая разглагольствования и посулы князя Длиннорукого.

И тут в тишине Василий явственно расслышал неясный шорох, доносившийся из-под небольшого диванчика в углу комнаты.

-- Что это? -- вскрикнул Василий. -- Нас подслушивают?!

-- Кому тут подслушивать! -- оторвался от раздумий Виктор. -- Мышка, должно быть. Или крыса. Дядюшкин кот куда-то пропал, вот они волю и почуяли...

-- Вы позволите? -- Не дожидаясь позволения, боярин Василий сорвал со стены "историческую" шпагу, подбежал к дивану и, нагнувшись, несколько раз наугад несильно ткнул. Раздался дикий визг, и из-под дивана, как ошпаренный, выскочил Петрович.

-- Что это значит?! -- тоном, ничего доброго не предвещающим, спросил Виктор.

-- Крупная, однако же, крыса оказалась, -- хмыкнул Дубов.

-- Снова этот кот проклятый, -- заныл бывший Грозный Атаман. -Погнался за мной, я сюда шмыгнул, а тут вы вошли... -- Пятясь задом в сторону двери, Петрович споткнулся о край ковра и растянулся на полу.

-- Вон! -- рявкнул Виктор, и Петрович на четвереньках очень быстро покинул кабинет, отворив двери лбом.

-- Вот с кем приходится иметь дело, -- вздохнул Виктор, оставшись наедине с гостем.

-- Вы сами выбрали этот путь, Ваше Высочество, -- возразил боярин Василий. -- Так что же я могу передать вашему дяде?

-- Передайте мои сожаления, что так все вышло, -- помолчав ответил Виктор. -- А насчет ваших предложений я должен подумать. Если что, дам знать.

-- А теперь, Ваше Высочество, позвольте мне откланяться, -- сказал гость. -- Темнеет рано.

-- Ну что ж, не смею задерживать, -- кивнул Виктор. -- Счастливого пути.

-- Извините, Ваше Высочество, у меня к вам одна не совсем обычная просьба, -- вспомнил Василий. -- Не могли бы вы лично проводить меня до кареты?

-- С удовольствием, -- несколько удивленно ответил Виктор. -- Теофил, где вы?

-- Я здесь, Ваше Высочество, -- тут же вошел в кабинет старый слуга. В руке он держал некое подобие швабры с тряпкой, от которой неприятно пахло. -- Тут наш уважаемый господин Петрович, выходя от Вашего Высочества, немного обмочился...

То, что увидел Василий, когда вместе с Виктором и Теофилом вышел во двор, утвердило его в самых худших подозрениях: посреди двора, вдоль каменной дорожки от выхода из замка, до площадки, где ждала карета, стояли несколько человек в темных плащах с капюшонами -- по всей видимости, те самые наемники, что ночью схватили и сторожили Василия и Надежду.

Увидев, что боярин Василий выходит из замка в сопровождении самого Виктора, наемники топтались в нерешительности, и детектив даже успел заметить, как один из них спрятал в широкий рукав какой-то блестящий металлический предмет -- им вполне мог бы оказаться и нож, и кастет. Сделав вид, что хочет поправить штанину, Дубов кинул мимолетный взгляд на замок -и в нескольких окнах увидал Анну Сергеевну, Каширского, Длиннорукого и Петровича.

Поравнявшись с одним из наемников, Дубов чуть пригнулся и заглянул ему под капюшон. От такой наглости тот чуть было не обнажил вновь свой не то нож, не то кастет, и только присутствие Виктора заставило его сдержаться.

Василий же удовлетворительно хмыкнул и поспешил к карете. Все поняв, Виктор не отставал от него ни на шаг. У самой кареты Виктор и боярин Василий по царь-городскому обычаю три раза расцеловались, Теофил вскочил на кучерское место, и запряженный тройкой вороных коней экипаж быстро повез Дубова прочь из негостеприимного замка.

Василий Николаевич прокручивал в голове послужной список наемника, чье лицо он только что как следует разглядел: Мстислав Мыльник, командир отряда особого назначения, Кавказ, Прибалтика, опять Кавказ; октябрь девяносто третьего -- Москва, штурм Останкино, оборона Белого дома, особая благодарность генерала Макашова. Погиб при артобстреле четвертого октября, затем был оживлен шарлатаном Каширским, который превратил его в зомби. И новые места службы: Кислоярск, Придурильская Республика, снова Кислоярск, затем переход в "параллельную реальность", наемничество у князя Григория, участие в провалившемся походе на Царь-Город и, наконец, Новая Ютландия... И всюду кровь, разрушения, насилие, смерть. x x x

Иван Покровский и Марфа сушились возле небольшого костерка на опушке елового перелеска, отделявшего "грядки" от того болота, где произошло чудесное превращение. Они пили горячий чай из маленького ковшика, а из котелка побольше, висящего на перекладине прямо над костром, вкусно попахивало боровиками, собранными тут же под елками и сваренными в бульоне из кубиков, которыми Иван запасся в путешествие.

-- Значит, ты не Иван-царевич? -- с некоторым удивлением произнесла Марфа. Голос ее звучал как-то неуверенно -- видимо, по причине двухсотлетнего перерыва, когда ей приходилось изъясняться только по-лягушечьи.

-- Увы, -- вздохнул Покровский и помешал варево длинной деревянной ложкой. -- Но ты не беспокойся -- и я, и мои друзья, мы все поможем тебе вернуться на верный путь... -- Поняв по взгляду девушки, что сказал что-то не то, Иван замолк.

-- Погоди, Ваня, -- удивленно заговорила Марфа, -- что значит на верный путь? Разве твои друзья не говорили тебе, кто я такая?

-- Ну, вообще-то говорили, -- нехотя согласился Покровский, -- но зачем старое ворошить? Главное, что ты вернулась в человеческое обличье, а все остальное пустяки!

-- A все-таки? -- допытывалась девушка.

-- Ну, будто бы тебя заколдовали в наказание за... -- Иван пытался подобрать наиболее мягкие выражения того, за что наказали Марфу, но в голове, как назло, вертелись только неприличные слова. -- Ну, в общем, за нехорошее поведение...

-- Чего? -- Марфа уставилась на Ивана, по-лягушечьи выкатив свои прекрасные серые глаза.

-- A что, разве это не так?

-- Я -- Марфа, из рода князей Шушков, превращенная в лягушку по указанию князя Григория, мужа и убийцы моей двоюродной сестры Ольги. -- Все это Марфа произнесла как-то устало и даже грустно.

-- Ух ты! -- несколько невпопад изумился Иван. -- Как жаль...

-- Тебе жаль, что ты освободил из многолетних пут не падшую девицу, а княжну? -- покачала головой Марфа. -- Может быть, если бы ты знал, кто я на самом деле, то не стал бы этого делать?

-- Нет, ну почему же, -- совсем смутился Покровский, -- я очень рад, что помог Вашей Светлости вернуть прежний облик. Только видишь ли, Марфа, выходит, что меня просто использовали... Но я не в обиде!

< Назад | Дальше >