Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

-- Да так, знайть, оставил в кенниге замке кое-какой багаж, а забрать его все никак не могу. -- По алчному блеску в глазах своей собеседницы людоед понял, что сболтнул лишнее, и попытался поправиться: -- Всякие мелочи, хиер унд дас.

-- Искренне желаю вам их вернуть, -- проговорила Анна Сергеевна и наконец-то отправилась своею дорогой.

-- Ах, какая фройляйн, -- мечтательно вздохнул Херклафф, провожая госпожу Глухареву взглядом, пока она не скрылась в недрах мрачного серого здания.

Когда Анна Сергеевна вошла в кабинет Альберта, там уже находились не только барон и воевода, но и "главный по духовности" упырь Гробослав. При виде дорогой гостьи все они, не сговариваясь, вскочили и почтительно поклонились.

-- Ну как, решение готово? -- даже не отвечая на приветствия, грозно вопросила Глухарева.

-- Какое именно, уважаемая Анна Сергеевна? -- учтиво переспросил Альберт. После ночного разговора с князем Григорием барон твердо решил отказаться от посылки военной дружины в Мухоморье и теперь мялся, не решаясь об этом напрямую объявить.

-- Решение. O. Вводе. Войск. В. Новую. Ютландию! -- с раздражением отчеканила Анна Сергеевна.

-- Что же ты, Альберт, забыл, о чем мы вчера договаривались? -- встрял воевода. -- Я тут за ночь уже и смету подготовил -- сколько нужно воинов, сколько лошадей, сколько...

-- Боюсь, все сложнее, чем мы думали, -- промямлил Альберт. -Поразмыслив, я решил, что пока что нет насущной необходимости в том, о чем мы вчера...

-- Так вы что, отказываетесь? -- злобно прошипела Анна Сергеевна. -Как бы вам не пришлось об этом пожалеть!

И тут помощь подоспела с той стороны, откуда Альберт меньше всего ее ожидал. Гробослав, который молча прислушивался к разговору, неспеша поднялся с места и, откашлявшись, заявил:

-- Я так думаю, что дружинники нам больше нужны будут здесь. Ну, для поддержания порядка на похоронах. -- И глубокомысленно добавил: -Духовность, она важнее всего!

Альберт искоса глянул на Гробослава, пытаясь определить, говорит ли он всерьез или со скрытой издевкой, но тут не выдержала Анна Сергеевна.

-- Да что вы тут, -- далее она подпустила несколько не совсем цензурных выражений, -- всякой фигней занимаетесь! Да если вы не дадите войск, то я такое учиню, что все вы, трам-тарарам, в гробу перекувыркнетесь!

В возбуждении чувств Анна Сергеевна схватила со стола баронскую кружку и залпом выпила. Гробослав, который пришел раньше всех и успел подлить туда некоего отравного зелья, даже привстал на стуле, ожидая быстрой, но мучительной смерти, однако Анна Сергеевна лишь встряхнула белокурой головкой и как ни в чем не бывало опустилась в кресло. Видимо, на нее яд воздействовал как успокоительное.

Тут в кабинет заглянул охранник с какими-то листками.

-- Ну, что там? -- недовольно спросил Альберт.

-- Ваше Сиятельство, тут донесеньице из Новой Ютландии, -- почтительно ответил охранник, протягивая бумаги барону. И, понизив голос, добавил: -- От князя Длиннорукого.

Альберт пробежал написанное и в досаде скомкал бумажки на стол.

-- Что-то случилось? -- забеспокоился воевода.

-- Случилось! -- рявкнул барон. -- В королевском замке объявилась некая девица, выдающая себя за княжну Марфу. -- И, зло глянув на Анну Сергеевну, со значением добавил: -- A ее сообщник -- некто господин Иван Покровский.

Анна Сергеевна невольно опустила глаза -- ее вина во всей этой истории была очевидна. Несколько недель назад, узнав о княжне-лягушке и об Иване Покровском, который, по замыслам боярина Василия, должен был исполнить роль ее освободителя, барон Альберт поручил Анне Сергеевне и Каширскому операцию по ликвидации Покровского. Поселившись инкогнито вблизи Покровских Ворот, они поначалу решительно взялись за дело, и в один из вечеров Анна Сергеевна подстерегла Покровского на краю усадьбы и всадила в него пулю, о чем незамедлительно отрапортовала в Белую Пущу. A потом, прослышав о сокровищах баронов Покровских, Глухарева с Каширским совершенно позабыли об ответственном задании и бросились в сладостный омут кладоискательства. Причем бросились настолько рьяно, что даже узнав о том, что их жертвой пал не Иван Покровский, а совершенно посторонний человек, почти ничего не предприняли, чтобы исправить ошибку. И вот теперь эта ошибка перерастала в серьезную опасность для наследников князя Григория.

-- Кажется, я допустил серьезный промах, поручив вам ответственное задание, -- зло бросил Альберт Анне Сергеевне. -- За что бы вы с Каширским не брались, вы все заваливали.

-- Я готова исправить! -- вскочила Анна Сергеевна. -- Я сейчас же найду и убью Покровского!

-- Раньше надо было, -- укоризненно покачал головой Альберт. -- Теперь это уже не имеет никакого смысла. A вот ее, эту княжну Марфу, самозванку... Вот ее, именно ее вы и убьете. И чем скорее, тем лучше. Но если вы и на этот раз промахнетесь, то я вам не завидую. Вам понятно, уважаемая Анна Сергеевна?

-- Понятно, -- зло процедила Глухарева, -- не дура. Уж на сей раз не промажу, будьте покойны.

-- A как же с отправкой войск в Мухоморье? -- некстати встрял Cелифан. Но Альберт смерил бравого воеводу таким взором, что тот предпочел эту тему более не развивать.

-- Погоди, Альберт, но если Марфа жива, то для чего тогда хоронить ее кости? -- наивно спросил Гробослав.

Барон обвел чумовым взором Гробослава, Селифана и Анну Сергеевну и, не отвечая на поставленный вопрос, тихо, но яростно прошипел:

-- Так вот, чем скорее ты, Гробослав, устроишь похороны, тем будет лучше. -- И, тяжко вздохнув, Альберт добавил: -- Для всех нас. x x x

Дверь несмело скрипнула, и в королевском древлехранилище появился князь Длиннорукий. Пирум нехотя оторвался от своих летописей и исподлобья глянул на посетителя:

-- Что привело тебя в сей уединенный уголок, о чужеземец?

-- Я тут, понимаете ли, пришел за советом, -- забормотал князь. Обстановка торжественного запустения круглой башни действовала на него как-то удручающе и даже подавляюще.

-- За каким советом? -- осуждающе покачал головой Пирум. -- Ежели ты ждешь моего совета в делах неподобающих, то я тебе не советчик!

-- В подобающих, еще в каких подобающих! -- зачастил Длиннорукий. -Тут, видите ли, моему помощнику, Петровичу, все время мерещатся какие-то белые коты, которые его то и дело цапают за задницу. Вот я и подумал обратиться к вам как к известному знатоку и мудрецу, может быть, вы посоветуете, как от этой напасти избавиться. Поверьте, я в долгу не останусь!

-- Мне от тебя ничего не нужно, нечестивец, -- высокомерно бросил Пирум. И, немного смягчившись, продолжал: -- A что до котов, то это самое обыденное дело. Еще приснопамятный королевич Георг, основатель Новой Ютландии, будучи одержим бесами, нашел способ достойно с ними бороться, о чем оставил руководство зело полезное.

-- Вы знаете способ? -- чуть не подпрыгнул Длиннорукий. Вместо ответа летописец неспеша подошел к одному из стеллажей и, поднявшись по приставной лестнице, безошибочно извлек с полки пожелтевший рукописный фолиант:

-- Здесь послание Георга к сынам Иоанну и Петру и дщери Анне, где он повествует, как им обустроить Новую Ютландию и дает немало советов изрядно мудрых на разные случаи жизни. Изволь же послушать. -- Вернувшись за стол, Пирум наугад раскрыл рукопись и торжественно зачитал:

-- "Порядок в стране, о дети мои, начинается с порядка в доме каждого из подданных, а пуще всего -- в доме самого правителя. Ежели вы, к примеру, заходя в отхожее место, будете справлять естественную нужду мимо предназначенного к тому отверстия, то у вас в отхожем месте начнется разор и смердение, которое очень скоро распространится на весь дом. Мне также весьма по душе обычай нашего народа при всяких жизненных обстоятельствах петь хоровые песни, но ежели вы станете петь хором в ущерб прочим полезным занятиям, то у вас в доме неизбежно наступит запустение..."

-- Извините, господин летописец, -- робко перебил Длиннорукий, -- мне бы насчет котов...

Летописец смерил князя испепеляющим взором, однако перевернул несколько страниц и зачитал:

-- "Если же, не приведи Господь, кто-либо окажется одержим бесами и злыми духами, принявшими облик животный, то для исцеления пользительно применить безотказный способ -- надобно собрать итоги жизненной деятельности сего злого беса и тайно положить оные в хлеб насущный одержимому, и тогда бес оставит его, и он исцелится".

-- Что-что? -- не понял князь. Пирум сердито захлопнул рукопись:

-- Собери дерьмо кота и подложи в еду, неужели не понятно?

-- A, понятно-понятно! -- обрадовался Длиннорукий. -- Зело благодарен вам, господин летописец! -- И князь бочком стал пробираться к выходу. Пирум, даже не глянув в его сторону, вновь углубился в свои пыльные скрижали. x x x

< Назад | Дальше >