Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

-- Тотчас, -- ответил Флориан, еще раз глянув в послание. -- То, что нам предстоит, Его Величество именует как "разведка боем". Мы должны появиться вблизи королевского замка и вызвать на себя первый удар. И таким образом добыть для Его Величества Александра сведения о том, какими силами располагает Виктор.

-- Я могу провести вас кратчайшим путем, -- вызвался Грендель.

-- Ну вот и замечательно, -- кивнул Флориан. -- Кстати и сообщите Его Величеству, если мы все поляжем в неравном бою за справедливое дело.

Рыцари кинулись к себе в горницы за щитами и боевыми мечами, а леший за стойкой лишь горестно вздохнул. x x x

Чудо-клубочек уверенно вел Ивана-царевича по болотам, и делал это весьма умело: хотя господину Покровскому и казалось порою, что клубок катится по очень уж изогнутой траектории, но всякий раз путник убеждался, что происходило это вовсе не из желания удлинить путь, а единственно чтобы сделать его по возможности удобным и безопасным.

Уже начало смеркаться, и Иван-царевич стал подумывать о том, чтобы обосноваться на ночлег. Однако всякий раз, когда он примечал казалось бы удобное место, клубок принимался катиться быстрее, и Иван спешил следом, не решаясь поднять его с земли и положить к себе в котомку.

Но вот, когда вечерняя тьма уже начала наползать на землю, а на небе высыпали первые звезды, клубок решительно остановился. Господин Покровский как опытный путешественник мог оценить выбор своего проводника: он остановился на вполне удобном и сухом месте вблизи леса, где под елками лежало достаточно валежника, чтобы развести костерок и в случае надобности даже соорудить скромный шалашик.

Иван с облегчением опустил на землю рюкзак, из которого торчал лук с оставшимися двумя золотыми стрелами, и стал приготавливаться к ночлегу -собрал сухих веток, развел костер и повесил над ним котелок с болотной водицей. Несмотря на приятную усталость, ко сну Ивана-царевича совсем не клонило. Напротив -- звезды, меркнущее небо и печальные выкрики выпи, долетающие сквозь мерный шелест осенней листвы -- все это настраивало скорее на поэтическую волну. Правда, дальше первой строчки -- "Все ярче дивных звезд сиянье..." -- дело не шло, но зато Покровский начал понимать, отчего в Новой Ютландии столько поэтов на душу населения: здешняя природа просто не могла не настраивать на творческий лад.

Однако едва родилась вторая строчка -- "... Все памятней очарованье..." -- как все очарование оказалось в миг разрушенным какими-то незнакомыми голосами. Обернувшись, поэт увидал позади себя двух женщин -- одну потолще, а другую потоньше -- в сарафанах и цветастых платках.

-- Присаживайтесь, сударыни, -- радушно пригласил их Иван-царевич. -Не угодно ли чайку с дороги отпить?

-- Благодарю, -- низким и чуть сипловатым голосом ответила более полная странница, присаживаясь у костра. Ее подруга, нахально подбоченясь, уставилась на стрелы, торчащие из рюкзака.

-- Золото, -- проговорила она высоким скрежещущим голосом. -- Сейчас буду грабить и убивать... -- И, не обращая внимания на свою спутницу, дергавшую ее сзади за подол, продолжала, с каждым словом все более вдохновляясь: -- Трудовой народ бедствует, а вы, мироеды и богатеи, на золоте жрете и золотые палки себе в мешок суете!

-- Не слушайте, это она шутит, -- попыталась поправить положение первая путница, но ее подругу было уже не остановить:

-- Шуток больше не будет! Всех перережу, всем кровь пущу!

-- Так вы что, сударыня, собираетесь меня грабить? -- наконец-то дошло до Покровского.

-- Да! -- взвизгнула сударыня. -- Ежели кого сей же миг не пограблю, то гадом буду! -- Недолго думая, она выдернула из рюкзака золотую стрелу, но тут же с диким верещанием швырнула ее оземь.

-- Что такое, Петрович? -- вскочила полная дама. -- В чем дело?!

-- Жжется, как огонь! -- неблагим матом завопила разбойница. -- Колдун проклятый!! -- И она со всех ног побежала прочь, не разбирая дороги. Ее спутница грузно поднялась и потрусила следом, привычно сунув под сарафан чайную ложечку, хотя та была не золотая, а оловянная.

-- Эх, такой вечер испортили, -- вздохнул Иван-царевич, снимая с огня вскипевший котелок. -- Но что там со стрелами?

Покровский с опаской потянулся к золотой стреле и дотронулся до нее кончиком пальца -- стрела оказалась столь же прохладной, как и земля, куда ее уронила незадачливая грабительница. x x x

Ужин в королевской трапезной прошел на редкость тихо и даже печально. Князь Длиннорукий и Петрович, обычно хоть как-то разнообразившие трапезу болтовней и пьяными выходками, на сей раз вообще отсутствовали. Даже Каширский не был по-всегдашнему велеречив, а Анна Сергеевна, если порой и отпускала злобные реплики в адрес всего и вся, то делала это скорее по привычке. Впрочем, и лекарь, и госпожа Глухарева, отужинав, вскоре под благовидными предлогами покинули залу.

Виктор же все не решался встать из-за стола. Во время ужина он почти не притронулся к еде и угрюмо глядел в тарелку, изредка поднимая взор на княжну Марфу, сидевшую напротив него, на другом конце длинного стола. Княжна чувствовала себя не очень-то уютно в такой напряженной обстановке, но тоже не решалась покинуть трапезную. Слуги переминались с ноги на ногу, не зная, что им делать.

В залу почти вбежал Теофил:

-- Ваше Высочество...

-- Да, Теофил, слушаю вас. -- Виктор, кажется, был даже рад, что кто-то прервал тяжкое молчание.

-- Ваше Высочество... э-э-э... Вы позволите убирать со стола?

-- Да-да, убирайте, -- поспешно ответил Виктор. -- Могли бы и не спрашивать. Если, конечно, кня... графиня не желает продолжить трапезу.

-- Нет-нет, благодарю вас, -- отказалась Марфа.

Слуги, словно того и ждали, кинулись уносить со стола немногочисленную посуду, а Теофил наклонился к Виктору и что-то зашептал на ухо. Марфа заметила, как тот побледнел.

-- Вы уверены? -- тихо спросил Виктор.

-- Многие видели, -- столь же тихо ответил Теофил. -- Какие будут указания?

-- Никаких.

Оставшись вдвоем с Марфой, Виктор негромко произнес:

-- Графиня, мне нужно вам кое-что сказать.

-- Что? -- не расслышала княжна. -- Ваше Высочество, вы не позволите мне пересесть поближе?

-- Да зачем, я сам, -- с этими словами Виктор поднялся из-за своего места и пересел на уголок стола рядом с Марфой. -- Княжна, я должен с вами поговорить. Днем, на башне, нам помешали...

-- А вы не боитесь, что нас могут подслушать? -- Марфа положила ладонь на руку Виктора.

-- Теперь это уже не имеет значения, -- вздохнул Виктор. -- Да и кому тут подслушивать -- все разбежались. Знаете, что мне только что сказал Теофил? Что вблизи нашего замка видели вооруженных рыцарей от десяти до пятнадцати человек. И передвигались они совершенно открыто, как будто ожидая, что мы на них нападем!

-- Что за рыцари? -- удивилась Марфа.

-- Наш конюшенный разглядел среди них Флориана и, кажется, Гренделя. Скорее всего, их послал мой дядя, чтобы разузнать, как тут и что. -- Виктор немного помолчал. -- А ведь они могли сами, сходу, не дожидаясь подкрепления, захватить замок!

-- Почему же они этого не сделали?

-- Почему? Да только потому что не знали, что здесь никого нет. Гвардия давно разбежалась, наемники разбежались, даже этого князя Длиннорукого с его полоумным Петровичем, и тех не видать! Но уже завтра рыцари будут здесь, вне всяких сомнений.

-- И об этом вы хотели со мною поговорить? -- несколько удивилась Марфа.

-- Да нет, о другом. -- Виктор надолго замолк, будто раздумывая, говорить ли. А вернее, сам того не осознавая, он тянул время, боясь остаться наедине со своими горькими думами.

В залу вернулся Теофил:

< Назад | Дальше >