Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

Рыцари пристыженно молчали, избегая смотреть друг на друга и на Марфу. Наконец, Зигфрид вздохнул:

-- Пожалуй, правда -- незачем омрачать столь радостный день топором и веревкой. Не думаю, что Его Величество Александр одобрил бы такую поспешность.

-- А когда он прибудет? -- спросил кто-то из толпы рыцарей.

-- По моим прикидкам, совсем скоро, -- чуть улыбнулся предводитель в седые усы. -- А вы, господин повар, можете приступать к своим основным обязанностям...

-- Слава те, господи! -- обрадовался повар и проворно покинул залу, пока рыцари не передумали и не заставили его вернуться к обязанностям королевского палача, коими он явно тяготился.

-- Вы, Одиссей, отведите Виктора обратно в его покои и проследите, чтобы он там оставался, пока наш король не распорядится по своему усмотрению, -- продолжал Зигфрид. -- А мы с вами будем готовиться к встрече Его Величества Александра.

Рыцари расступились, и Виктор в сопровождении Одиссея медленно вышел из залы. Уже в дверях он оглянулся, и его взгляд на миг встретился со взглядом Марфы.

Господа рыцари по одному стали покидать Тронную залу, и каждый из них счел своим долгом почтительно поклониться Марфе. И скоро во всей зале остались только княжна и Надя.

-- А здорово вы сыграли, Ваша Светлость, -- не без доли восхищения произнесла Чаликова. -- Или... Или это не было игрой?

Княжна подошла к запыленному окну, откуда открывался широкий вид на болота.

-- Если бы я знала, -- тихо вздохнула Марфа. -- Если бы знала... x x x

Василию казалось, что они идут бесконечно долго, однако, бросив взор на часы, он убедился, что с того момента, когда Чумичка забросил в Черную трясину первый камешек с тряпочкой, прошло чуть больше часа. Впрочем, и боярин Василий, и Иван-царевич понемногу привыкали к ходьбе по зыбким невидимым мосткам, проложенным над бездонной мертвою трясиной.

Вдруг Чумичка обернулся:

-- Внимательно глядите по сторонам -- где-то должно быть возвышение.

Дубов с Покровским остановились и стали оглядывать однообразные окрестности.

-- А разве твои камешки не приведут нас к цели? -- удивился Василий.

-- Они приведут нас туда, куда мы их закинем, -- пояснил Чумичка.

-- Стало быть, если мы пройдем мимо... -- Детектив не закончил мысли.

-- То выйдем на другой край трясины, -- подтвердил Чумичка его подозрения.

-- Поглядите, кажется, там что-то блестит, -- не очень уверенно проговорил Иван-царевич, указывая вперед и немного влево. Приглядевшись, его спутники должны были согласиться, что неверное осеннее солнце и впрямь отблескивает в этом месте значительно ярче, нежели в обычных болотных лужах и омутах.

Чумичка закинул очередной камешек в указанном направлении, и вскоре стало ясно, что путь выбран верный -- солнце отражалось в некоем стеклянном или даже хрустальном предмете, который покоился на небольшом возвышении посреди болота.

Последний камешек, брошенный Чумичкой, приземлился у самого подножия, и путники, снедаемые любопытством, поспешили к цели своего путешествия.

Вскоре перед ними предстал огромный хрустальный гроб, подвешенный на ржавых цепях, которые были приделаны к четырем замшелым каменным столбам. При дуновениях ветерка цепи жалобно поскрипывали, и Василию подумалось, что так, наверное, стонут неприкаянные души.

Между тем Чумичка ходил вокруг гроба и примеривался, как бы получше снять с него крышку. Видимо, не найдя возможности сделать это с помощью колдовства, он просто взялся за край и попытался сдвинуть крышку с места. Боярин Василий и Иван-царевич стали ему помогать, и вскоре общими усилиями им удалось снять крышку и с величайшей осторожностью положить ее на землю рядом с гробом. Как ни странно, почва на этом клочке земли, окруженном непроходимой трясиной, была очень твердой и прочной.

Покровский медлил, не решаясь заглянуть в гроб, и это сделал Василий. В гробу, прикрытая до плеч белым кружевным полотном, лежала женщина. Дубова поразило ее сходство с портретом Натальи Кирилловны -- несомненно, то была именно она. Чуть заметное дыхание и легкий румянец на щеках говорили, что она жива, только крепко спит.

-- Да, это баронесса Наталья Кирилловна, -- прошептал Иван, наконец-то решившись глянуть на свою прабабушку, которая казалась чуть ли не моложе своего правнука.

-- Ну что, начнем будить? -- деловито спросил Чумичка.

-- Погодите, -- остановил его Покровский. -- Я тут подумал, а нужно ли это делать теперь? И что мы сможем предложить Наталье Кирилловне -совершенно чуждый мир, к которому она вряд ли сможет привыкнуть?

-- Ну, мы же не оставим ее тут, -- возразил Василий, -- а возвратим в "нашу" реальность...

-- Так я об этом и говорю, -- подхватил Иван. -- Наша реальность несколько изменилась, а баронесса осталась там, в девятнадцатом веке. Может быть, лучше оставить ее в покое, пускай спит дальше?

-- Спокойно спать ей не дадут, -- вмешался Чумичка. -- Едва собака Херклафф очухается, то тут же вернется сюда и так ее перезаколдует, что потом ни один чародей ничего поделать не сможет!

-- Для чего? -- удивился Дубов.

-- Да как вы не понимаете! -- топнул ногой колдун. -- У Херклаффа в последние дни сплошь неудачи -- и стекло потерял, и княжна расколдовалась, даже Змей Горыныч и тот расколдовался. А коли и здесь не по-евоному будет, так сами понимаете...

-- Это правда, я тоже иногда весьма болезненно переживаю профессиональные неудачи, -- согласился Василий. -- Но как же нам осуществить ее пробуждение, так сказать, на практике?

-- Боюсь, что от меня будет мало проку, -- вздохнул Иван Покровский. -Ведь пробудить Наталью Кирилловну должен настоящий потомок, а я, как доказала госпожа Хелен фон Ачкасофф, к тем самым баронам Покровским никакого отношения не имею...

-- Чепуха, -- заявил боярин Василий, -- вы ведь и ни к каким августейшим династиям отношения не имеете, а роль Ивана-царевича сыграли как нельзя лучше.

-- Ну, разве что, -- пожал плечами Иван, -- да все ж сомнительно.

-- Ну, ближе к делу, -- вновь поторопил Чумичка. -- Дни теперь короткие, а нам ведь еще назад возвращаться.

-- А как ты собираешься ее будить? -- вновь спросил боярин Василий. -Может быть, живой водой из скляночки?

При этом Дубов вспомнил доктора Серапионыча с его знаменитым "эликсиром", который разбудил бы мертвого -- не то что спящего.

-- Не, здесь живая вода не годится, -- подумав, ответил Чумичка. -- Бес его знает, как она действует. Если бы мы знали, каким именно способом Херклафф ее заколдовал, то можно было бы пробовать и так, и эдак. А то как бы не навредить еще больше...

Чумичка осторожно откинул полотно, закрывающее Наталью Кирилловну. На фоне светлого платья выделялся крупный медный медальон на цепочке.

-- Занятная вещица, -- пробормотал колдун, -- поглядите-ка сюда.

Медальон имел неправильную форму -- вернее, он был бы круглым, если бы почти треть не казалась как будто отломанной. Всю поверхность украшали какие-то знаки, которые можно было бы принять и за некий экзотический орнамент, и за письмена, составленные на неведомом наречии.

-- Все-таки зря Надя подсмеивается над моей сыщицкой интуицией, -- как бы про себя произнес Дубов. -- А она есть!

< Назад | Дальше >