Елизавета Кожухова "Искусство наступать на швабру"

-- Это бывает, -- ласково заметила Наталья Кирилловна. -- Помните, как у Александра Сергеича Грибоедова -- "Шел в комнату, попал в другую".

-- Вы и Грибоедова знавали? -- живо заинтересовался Иван Покровский.

-- Неоднократно видела его прямо как вас теперь, -- радостно закивала баронесса. -- Он даже играл на фортепьянах свой вальс и спрашивал моего мнения. Погодите, да вот этот. -- Наталья Кирилловна довольно приятным голосом напела знаменитый вальс Грибоедова. -- Знаете, ведь цензура не пропустила его комедию к постановке на театре, и мы собирались устроить любительский спектакль. Представьте, я должна была играть Хлестову: "Не мастерица я полки-то различать..." Государь отправил Александра Сергеича с дипломатической миссией в Персию, и вот, будучи проездом в Тифлисе, он безумно влюбился в тамошнюю первую красавицу Нину Чавчавадзе и сделал ей предложение! Такая романтическая история... Я так хотела бы, чтобы они жили долго и счастливо и чтобы Александр Сергеич порадовал нас новыми, не менее гениальными произведениями.

Заметив, что Дубов что-то хочет сказать, и догадавшись, что именно, Иван поспешно заговорил сам:

-- Не будем о печальном. Господин Грендель, может быть, вы познакомите нас со своею новой поэмой? Полагаю, что мы сможем оценить ее по достоинству.

Грендель встал и, устремив взор куда-то в бесконечность, далеко за ветхие стены придорожной корчмы, начал чтение:

-- За дело верное, святое,

За нашу попранную власть

На иго вражеское злое

Направим праведную страсть...

Иван-царевич слушал внимательно, профессионально отмечая поэтические достоинства и недостатки сего произведения искусства. Наталья Кирилловна понимающе глядела на вдохновенного чтеца -- должно быть, он напоминал баронессе тех стихотворцев, в обществе коих она вращалась долгие годы. А Василий, мало вникая в выспренные слова поэмы, думал о том, что свою миссию в Новой Ютландии они с Надей и Иваном Покровским выполнили и пора возвращаться домой, в свою действительность, в родной Кислоярск.

"В замке теперь, должно быть, пир горой, -- размышлял Василий. -- И Наденька там. Что же, пускай празднует на здоровье -- это ведь ее день. Или даже звездный час, каких не много случается в жизни. А завтра -- в обратный путь..."

-- У меня ковер-самолет в заначке, -- как бы подслушав мысли боярина Василия, вполголоса сказал Чумичка.

Василий кивнул. И тут же поймал себя на мысли, что охотно остался бы еще погостить в этом странном мире, где даже самые отъявленные злодеи казались почти что приличными и благородными людьми на фоне того отребья, с которым ему порой приходилось иметь дело дома. И которое, увы, сумело пролезть и сюда, в страну печальных королей, Прекрасных Дам и сентиментально-благородных рыцарей. x x x

Праздничный вечер в королевском замке был в полном разгаре. Однако никто не выходил за рамки благопристойности -- и хотя вина на столе было хоть отбавляй, но рыцари употребляли его в меру. К тому же ради такого случая королевские повара приготовили замечательные закуски, которые смягчали возможное воздействие вина. Ну и, разумеется, рыцарей сдерживало присутствие двух Прекрасных Дам: Надежды Чаликовой и будущей Ново-Ютландской королевы Катерины, которая сидела во главе стола рядом с Александром, понемногу осваиваясь в непривычной обстановке. Третья Дама -- княжна Марфа -- отсутствовала. По вполне понятной причине ей было не до пирований и уж тем более не до стихотворных опусов, коими мадам Сафо, синьор Данте, господин Ал-Каши и остальные поэты потчевали почтеннейшую публику в перерывах между закусками.

-- О, не прельщай меня, любовник молодой;

Да, счастья я ищу, но счастья не с тобой... --

так вычурно вещала, разумеется, мадам Сафо. И никто из рыцарей, разомлевших от высокой поэзии и закусок, не заметил, как к Александру подошел Теофил и что-то шепнул ему на ухо. Поманив за собой госпожу Чаликову, Его Величество спешно покинул залу. А спустя недолгое время столь же тихо возвратился в сопровождении троих незнакомцев -- двух господ и одной дамы. Не желая прерывать чтения очередного стихотворца, на сей раз синьора Данте, Александр и новые гости незаметно остановились в дверях. А когда отгремели рукоплескания, король выступил вперед:

-- Господа, прошу внимания. Наш замок почтили своим посещением княжна Белой Пущи Ольга Ивановна и ее сопровождающие -- воевода Полкан и боярин Перемет.

Дама величественно кивнула, а ее сопровождающие слегка поклонились сперва Александру, а затем всему честному собранию.

Собрание изумленно молчало. Первым обрел дар речи господин Беовульф:

-- Извините, Ваше Величество, но кто вам сказал, что они -- это они?

-- Они, -- слегка удивленно ответил король.

-- Замечательно, -- вздохнул тот, кого Александр представил как боярина Перемета. -- В облике Змея Горыныча никто не сомневался, что мы -- это мы, а стоило только вернуться в истинное обличье...

-- А вот щас как дыхну! -- добродушно прогудел воевода.

-- Полкан! -- радостно взревел Беовульф, прямо из-за стола бросившись в объятия к воеводе. -- Простите, что сразу не признал! Ваша Светлость, да что же вы стоите тут в дверях, как бедная родственница. -- Беовульф подхватил Ольгу под руку и чуть не силой потащил к столу. -- Господа рыцари, освободите место для почетных гостей! Это ж надо -- в драконском облике...

Король что-то шепнул Чаликовой, и та незаметно исчезла.

-- Нет-нет, благодарю, мы пировать не будем, -- церемонно сказала Ольга и неожиданно сладко зевнула. -- Хотелось бы немного отдохнуть.

-- Вот ты и отдыхай, -- проворчал Полкан, -- а я еще малость попирую.

-- Просто княжна до сих пор все никак не привыкнет, что мы больше не одно существо, -- вполголоса заметил Перемет.

-- Теофил, приготовь для Ее Светлости горницу, и желательно подальше от этой залы, -- распорядился Александр.

-- Благодарю, -- кивнула Ольга. Но едва она повернулась, чтобы следовать за Теофилом, как неожиданно вскрикнула и покачнулась. Беовульфу даже пришлось ее поддержать, чтоб не упала.

В дверях стояла княжна Марфа, а чуть позади нее -- Надежда Чаликова с домовым Кузькой на плече.

-- Марфа... Это ты... -- прошептала Ольга, с неподдельным изумлением глядя на свою двоюродную сестру, которую не видела долгих двести лет.

Вместо ответа Марфа подошла к Ольге и крепко обняла ее. Нечего и говорить, что доблестные рыцари при этой душещипательной сцене откровенно рыдали, нисколько не пытаясь скрыть слез радости и умиления. Даже Чаликова украдкой смахивала скупую журналистскую слезу, хотя умом понимала, что эта сцена сильно отдает латиноамериканским телекинематографом.

Первой к деловому тону возвратилась княжна Марфа:

-- Ну что же, предаться чувствам мы еще успеем. А теперь давайте обговорим главное. После того как Иван-царевич освободил меня из лягушечьей шкуры...

-- Иван-царевич? -- удивленно перебил боярин Перемет. -- А ведь нас тоже Иван-царевич!..

-- Вот оно как,-- усмехнулась Марфа. -- Ну что ж, тем лучше. Из слов Ивана-царевича я поняла, что он, сам того не подозревая, выполнял чью-то волю. Еще не знаю чью, но мне сдается, что кто-то из стоящих за Иваном-царевичем находится теперь здесь. -- Марфа как бы мельком глянула на Надежду Чаликову. Та смутилась, но виду не подала.

-- Что-то я не совсем тебя понимаю, милая сестрица, -- пробурчала Ольга.

-- Сейчас объясню. После гибели твоего супруга князя Григория престол в Белой Пуще остался пустой, и теперь там правит Семиупырщина. Поскольку князя Григория больше нет, то появилась возможность изгнать упырей и вернуть законную власть.

-- Так за чем же дело стало? -- прогудел Полкан.

-- А уж мы подсобим! -- грозно захохотал Беовульф. -- Правда, доблестные рыцари?

-- Тише, тише! -- испуганно замахал руками король Александр. -- Неровен час, в Белой Пуще узнают...

-- А борьбу с упырями должен возглавить кто-то из князей Шушков, -продолжала Марфа. -- Для того-то и расколдовали сначала меня, а затем вас. До сего дня я являлась единственной законной наследницей, но теперь ею стала ты, Ольга!

< Назад | Дальше >