Виктория Платова "Купель дьявола"

- Правда, - я даже не покраснела.

- Вот и отлично, - он присел рядом со мной и вынул из кармана очки с толстыми линзами: бедняга, он действительно был почти слеп. - Слава богу, наконец-то их нашел... Они лежали в ванной, представьте себе. Извините, что заставил вас ждать.

- Ну что вы! - я готова была сидеть здесь сутками, лишь бы заполучить Деву Марию относительно законным способом.

- Где мне нужно расписаться?

- Вот здесь. Вы взяли паспорт и завещание?..

Гольтман водрузил очки на нос, пробежал глазами текст, поставил трогательную закорючку и мельком взглянул на меня. И больше уже не отрывался от моего лица.

Сначала я даже не поняла, что произошло. Глаза Гольтмана за толстыми стеклами очков наполнились ужасом и едва не вылезли из орбит, плохо выбритые щеки посинели, и мне показалось, что он сейчас умрет.

- Что с вами, Иосиф Семенович? - я невольно потянулась к нему.

Гольтман отшатнулся от меня, как отшатываются от омерзительной гадины.

- Я знал... Я знал, что ты придешь убить снова, что ты не оставишь нас в покое...

- Что с вами? - я снова попыталась придвинуться к нему, но он сполз с оттоманки, бухнулся на колени и поднял руки, худые и бледные.

- Я знал, что ты вернешься, рыжая бестия... Я чувствовал это...

Рыжая бестия... Неожиданная догадка поразила меня, и я с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться: портретное сходство с Девой Марией, вот о чем я забыла. "Рыжая в мантии" была точной моей копией, а он не мог разглядеть моего лица, пока не надел очки. А когда разглядел - страшно испугался. Испугался по-настоящему. Сумасшедший книжный червь, жучок-короед, готовый источить готику Эссена вдоль и поперек. Все происходящее выглядело смешно и пугающе одновременно. Он действительно меня боится, боится до смерти, он верит в черную магию картины. Что ж, тем лучше, не мытьем так катаньем. Я всегда была изворотлива, еще в академии я добывала зачеты самыми невероятными способами. Недаром Жека зовет меня авантюристкой.

Так что сейчас или никогда. Всадники Апокалипсиса будут мной довольны.

Я загнала остатки совести в предназначенную для них клетку (не очень-то они и сопротивлялись) и решила сыграть роль рыжей бестии до конца. Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы сосредоточиться. И все эти несколько минут Гольтман беспомощно отползал от меня.

- Не стоит меня бояться, - нейтральным голосом сказала я и засмеялась.

Непристойным в моем понимании смехом. Должно быть, он не слишком отличался от смеха девушки на картине, и Гольтман затих.

- Чего ты хочешь? - пролепетал он. - Чего ты хочешь от меня?

- Забудьте о картине. Забудьте и никогда о ней не вспоминайте. Езжайте в свой Эссен, и никто вас не потревожит. Никто и никогда.

- Боже мой!..

- Не стоит призывать бога. Вы должны пообещать мне, что никогда не вспомните о картине, иначе... Не стоит повторять участь дяди.

Гольтман сжался на полу. На секунду мне стало жалко его, но в конце концов он сам виноват в этом балагане, он сам предложил мне правила игры.

- Вы обещаете?

- Да, да, да...

Я склонилась над ним - запах магнезии и валерьянки усилился. До чего же просто его запугать!.. Гораздо сложнее поставить последнюю точку. Нужно сначала найти ее.

И я нашла.

Я поцеловала Гольтмана в пергаментный, покрытый испариной лоб поцеловала со всей страстью и всем бесстыдством, на которые была способна. Иосиф Семенович почти не дышал, на какую-то страшную секунду мне показалось, что он отдал богу душу.

Нет, он все-таки жив, хотя и находится в полуобморочном состоянии. А мне нужно убираться отсюда, иначе он придет в себя.

Собрав со стола бумаги, я прошла к двери и закрыла ее за собой. ***

Чтобы прийти в себя, мне пришлось выпить коньяку: все в том же бистро. Это помогло, но лишь на несколько минут. От последней сцены остался осадок, который ни в каком коньяке не утопить. Я закрыла глаза и принялась ждать, когда мой рассудок справится со всем и, самое главное - примирится. Ждать пришлось недолго. Сначала я находила ситуацию чудовищной, потом, омытая еще одной порцией коньяка, она стала казаться мне забавной. Я просто приняла подачу, вытащила почти безнадежный мяч, - медаль мне за это!

В конце концов, ничего страшного не произошло: младший Гольтман увидел во мне только то, что хотел увидеть, а я не стала его разубеждать. Если он хочет видеть во мне материализовавшегося демона - на здоровье. Нельзя мешать людям верить во что-то. Главное достигнуто: картина принадлежит нам.

Я ни секунды не сомневалась, что Гольтман никому не расскажет о случившемся, что он уедет в свой Эссен и постарается забыть обо всем. И никогда к этому не возвращаться. Я не верила в мистическую способность картины убивать. Я сама столько времени находилась рядом с ней - и ничего не произошло.

Или картина действует только на мужчин?

Но и Лавруха жив-здоров, и Ванька Бергман, который вообще не вылезает из азиатского гриппа... Так что выкинь все дурные мысли из головы, Кэт. Тебе предстоит большая работа....

- Не помешаю? - услышала я над своей головой вкрадчивый голос.

За последнее время он так меня измучил и так въелся во все поры кожи, что я узнала бы его и со спины.

- Как вы можете помешать? Присаживайтесь, капитан.

И проклятый капитан опустился на стул рядом со мной. Мне сразу же захотелось надраться, как только я увидела его дурацкий ежик и дурацкий твидовый пиджак.

- Вам взять что-нибудь? - спросил он.

- Кофе. Вы же хотели выпить со мной кофе...

Пока Марич ходил за кофе, я успела собраться с мыслями. Отрицать, что я пасу здесь Гольтмана, бессмысленно, следовательно, нужно сказать правду. Я пыталась поговорить с ним о некоторых картинах, но он не стал меня слушать. Сейчас я ввяжусь в разговор, а там посмотрим.

Марич уселся за стол и принялся размешивать ложечкой сахар.

- Я же говорил вам, что мы еще увидимся, - приветливо начал он.

- Нисколько в этом не сомневалась.

- Вам тоже нравится Павловск?

- Я без ума от Павловска. Люблю приезжать сюда. Здесь дивный парк.

- И дивные коллекционеры, - ввернул капитан. - Что вы здесь делаете, Екатерина Мстиславовна?

- Навещала одного дивного коллекционера.

- Удачно?

- Не совсем.

- Что такое? - Марич посмотрел на меня с деланным сочувствием.

- Вы меня заинтриговали. И мне захотелось самой взглянуть на коллекцию. Я ведь владелица галереи, узнала, что Гольтман уезжает из страны, кое-что распродает.

- А вы решили купить это кое-что? - Он не верил ни одному моему слову, это было видно.

- Вряд ли я располагаю такими суммами. Спортивный интерес, не более. У вас есть новости о похищенных вещах?

- Вы прекрасно знаете, что нет, - с нажимом произнес Марич. Он по-прежнему меня подозревал.

< Назад | Дальше >