Виктория Платова "Купель дьявола"

- Почему? - Лавруха нахмурился. - Все-таки решила отправиться к Жеке?

- Нет. Пупик. Нужно забрать его у ветеринара. Ветеринар обещал сделать вскрытие. Это недалеко. В Зеленогорске. А вы езжайте в Питер, если хотите.

- Нет уж. Я тебя не оставлю в таком состоянии. Поехали вместе...

...Ветеринар не сказал мне ничего утешительного и взял только часть денег за услуги.

- Ничего не могу понять, - сказал он мне. - Внутренности абсолютно не повреждены. Внешне это похоже на инфекцию, но никаких подтверждений я не нашел.

- А почему у него выпала шерсть?

- Шерсть выпадает по совершенно разным причинам. Это самая естественная реакция на тяжелую болезнь.

- Он был совершенно здоров, доктор.

- Да. Во всяком случае, никаких патологий вскрытие не выявило.

- Что же тогда?

- Увы. Я не знаю... Если вы хотите, я могу провести химический анализ тканей. Не думаю, что это прояснит картину, но... - Александр Третий с сомнением взглянул на мою футболку и шорты, бывшие в девичестве джинсами "Ли Купер".

Это обойдется мне в кругленькую сумму, понятно.

- Спасибо. Я думаю, не стоит. Оставлять здесь, на холодном прозекторском столе, тельце Пупика, да еще на неопределенное время, было выше моих сил. Я завернула кота в чистое полотенце и вышла из кабинета.

Снегирь и Херри-бой ждали меня на улице. Снегирь пил пиво, а Херри-бой стерильную минеральную воду "Полюстрово".

- Хлебни, - сказал мне Лавруха, - полегчает.

- Я не хочу...

- Нужно, - Снегирь аккуратно вынул сверток у меня из рук.

- Мне очень жаль, Катрин, - хоть здесь Херри-бой проявил сострадание, и я была благодарна ему за это.

- Ну что, двинули?

- Нет. Я хочу похоронить его здесь, на заливе, - везти мертвого Пупика в город - на это меня может не хватить.

- Как скажешь.

...Мы похоронили Пупия Саллюстия Муциана под сосной, совсем рядом с заливом. Снегирь насыпал аккуратный холмик и так же аккуратно подровнял его края.

- Спи спокойно, Пупик. И хоть покойника я не любил, по причине вздорности характера, давайте его помянем...

Снегирь протянул бутылку с пивом Херри-бою, но тот отрицательно покачал головой.

- Надо. Обычай такой. Русский обычай. Понимаешь?

- Я пил коньяк, ..

- То коньяк, а то - пиво. Это же ваш национальный напиток! И потом когда это было! За упокой души - святое.

Херри-бой все-таки взял бутылку, предварительно обтерев горлышко, и сделал маленький глоток.

- Хорошее у нас пиво, да? Лучше, чем ваше, консервированное, - и здесь Лавруха остался верен себе. - Натуральный вкус, никакой подделки.

- Мне не очень нравится пить.

- Вижу. Ничего тебе не нравится. Никаких страстей. Тоска зеленая!..

Это было несправедливо по отношению к Херри-бою. Его можно было обвинить в чем угодно, даже в легком презрении к пиву, - но только не в отсутствии страстей. Но Херри-бой не стал оправдываться перед экспансивным русским художником. Мы были для него досадной помехой на пути к Лукасу Устрице. И Леха был досадной помехой. А теперь помеха устранена. Я внимательно посмотрела на Херри-боя.

Гладкие щеки, гладкие очки, только глаза выглядят на этом лице совершенно противоестественно: как будто кто-то, мастеривший Херри-боя, просто взрезал стамеской голую поверхность лица. И взрезал слишком глубоко. Херри перехватил мой взгляд и застенчиво улыбнулся.

С такой улыбкой на лице вполне можно убить. Кого угодно. ***

...Я добралась до дома только во второй половине дня. И, всласть наплакавшись над пустыми мисками Пупия Саллюстия Муциана, заснула. Прямо в кухне, на полу, еще пахнувшем кошачьим кормом. А проснулась от настойчивого телефонного звонка.

Звонил Владимир Михайлович Юхно.

- Добрый день, Катя. Как вы себя чувствуете?

- Как я могу себя чувствовать?

- Я получил данные вскрытия. Если это вас интересует...

Алексей Титов умер от обширного инфаркта. Никаких следов яда в организме не обнаружено (я мысленно щелкнула по носу чересчур подозрительного казаха). Нелепое стечение обстоятельств, и Владимир Михайлович Юхно приносит мне свои искренние соболезнования. Я ждала, что Юхно скажет мне то же, что сказал вчера в унисон со всеми: "Вы очаровательны, Катенька, вы можете обращаться к нам в любое время"... Или хотя бы, на худой конец, намекнет на чашку кофе. Но ничего подобного не произошло. Сейчас он положит трубку и исчезнет из моей жизни навсегда.

- А что с картиной? - спросила я у Юхно.

- Не знаю. Это не моя компетенция. Вас интересует картина?

- Нет, - соврала я. - Просто так спросила.

- Я не знаю, как с ней поступит Агнесса Львовна...

Я представила себе, что моя ненавистная физиономия, да еще снабженная выспренней латинской надписью, будет каждый день мелькать у нее перед глазами, и поежилась. Вряд ли Агнесса оставит доску у себя, а тут еще Херри-бой, который никак не может угомониться. Что-то его становится слишком много в моей жизни, этого проклятого Херри-боя...

- Значит, следствие закончено?

- Никакого следствия не было. Алеша умер от инфаркта. Я могу надеяться на вашу конфиденциальность? - снова спросил он.

Голое тело Лехи, распростертое перед картиной, совершенно необъяснимая смерть, девушка, похожая на меня....

- Конечно, Владимир Михайлович.

- Было очень приятно с вами познакомиться. Жаль, что при таких обстоятельствах.

- Приходите в галерею, - неожиданно пискнула я. - У нас выставляются очень хорошие художники...

- Меня мало интересует живопись, Катя. Всего доброго...

Я положила трубку, костеря себя на все лады: совсем ополоумела, девка, вылезла со своей картинной галереей в самый неподходящий момент... Бесцельно прослонявшись по комнатам, я снова влезла в "Катерпиллеры" и отправилась в "Пират".

"Пиратом" назывался мой любимый кабачок на углу Седьмой линии. Там я назначала встречи всем своим поклонникам и заставляла их часами любоваться спасательными кругами с военных кораблей и формой, содранной с какого-то капитана первого ранга и выставленной на всеобщее обозрение. Список достопримечательностей дополняли штурвал, корабельный телефон и флаги Международного сигнального свода. Я и сама не могла объяснить себе такую патологическую страсть к морю: впервые я увидела большие водные пространства, когда приехала из Самарканда в Питер, к тетке, - учиться в художественной школе. С тех пор прошло много лет, я без сожаления рассталась с девичьей мечтой выйти замуж за какого-нибудь выпускника Академии имени Фрунзе, но привязанность к морю не ушла. И я удовлетворяла ее самым невинным образом - сидя в "Пирате". Только здесь, в сигаретном дыму, среди пивных кружек, соленых орешков и фисташек, мне думалось лучше всего.

Я заказала кофе, орешки, бокал самого дешевого вина ("Улыбка Джоконды", как раз в моем стиле) и уселась за столик у окна.

< Назад | Дальше >