Виктория Платова "Купель дьявола"

Уже перед самым выходом из квартиры меня остановил телефонный звонок. Времени было в обрез, но я все же сняла трубку.

- Катька, это я! Дома тебя не застать...

Жека.

Я почувствовала угрызения совести. За две недели мы так и не удосужились съездить к ней. Я не знала даже, в курсе ли она, что Алексей Титов умер в разгар вечеринки, на которую я затащила ее почти силком. Голос Жеки, искаженный помехами, пропадал и появлялся снова: видимо, на линии были неполадки.

- Ты откуда? - спросила я.

- Из дом.....егодня только вернулись...

- А почему такая отвратительная слышимость?.. Алло, ты пропадаешь все время.

- Лавруха-младший уронил телефон... Корпус развалился...

Треск и шипение становились невыносимыми.

- Я сейчас уезжаю, - проорала я. - В Голландию.

- Зачем?

- Приеду - объясню, сейчас просто времени нет. Ты меня на пороге поймала...

- Мне нужно обязательно поговорить с тобой... - голос Жеки снова пропал. - ...ажио. Ты слышишь меня - это очень важно... я прочла в газетах... от... арень...

- Что? Говори громче, ни черта не слышу...

- Этот твой парень, он умер?

Сейчас начнется! Жека начнет методично выедать мне плешь за недоносительство. Да и голос у нее какой-то взволнованный. Наверняка раскрыла газетку недельной давности и приняла все близко к сердцу. Прав Лавруха, Жеку, впечатлительную, как попугай-неразлучник, нужно оберегать от всего.

- Почему ты не ...оявилась?....ичего мне не сказа...

- Я опаздываю, Жека! - взмолилась я.

- ...одожди... Мне ...ужно сказать тебе что-то ...чень ...ажное... Я ...идела кое-что, там, на даче... Это ужасн...

- Приеду, поговорим. Крепко це! И крестников тоже крепко це-це! Приеду через неделю, поговорим... Я бросила трубку.

- Жека? - спросил Снегирь, переминающийся с ноги на ногу у дверей.

- Она, родимая. Уже в Питере. А мы просто скоты, совсем ее забросили. Смотайся к ней сегодня, Снегирь.

- Как там она?

- О смерти Титова узнала из газет. Бедные наши головы.

- Причитает?

- Она что-то хотела сказать мне, что-то по поводу той вечеринки, но слышимость просто отвратительная. Твой наглый любимец раскурочил аппарат... И отвези им мой телефон, пусть пока у них будет.

- Сегодня не смогу. Поеду завтра вечером. И давай поживее, а то будешь куковать вблизи Смоленского кладбища вместо дивных каналов Амстердама...

...Во дворе нас ждал новенький "Фольксваген-Пассат" Снегиря. Картина начала приносить свои первые плоды. Пусть бросит в меня камень тот, кому не нравятся иномарки... ***

Херри-бой нисколько не изменился. Даже родина не пошла ему на пользу. Та же потертая джинсовая рубашка, в которой он проходил весь Питер, те же джинсы, те же ботинки. Он крепко сжал мои руки, но так и не снизошел до дружеского поцелуя в щеку. А я вдруг подумала, что мне бы очень этого хотелось. В моей не такой уж богатой частной коллекции не было еще романа с иностранцем.

- Рад видеть вас, Катрин. Вы не представляете себе, что вас ждет, Херри-бой все еще держал меня за руки. Интересно, каков он в постели, этот аскет и исследователь творчества Лукаса ван Остреа. И забывает ли он об Устрице хотя бы на секунду?..

- Я тоже рада видеть вас, Херри. У меня для вас есть новости.

- У меня тоже.

- Куда мы едем?

- Ко мне, в Мертвый город Остреа. Это недалеко от Харлингена.

- Что, прямо сейчас? А...

Весь полет я изучала путеводитель по Нидерландам и больше всего хотела попасть в Амстердам. В путеводителе, отпечатанном на хорошей глянцевой бумаге, он смотрелся великолепно.

- Я бы хотела посмотреть Амстердам, Херри. Херри-бой сморщился: мои туристические планы совсем не устраивали его.

- В Амстердаме нет ничего интересного, - кисло улыбаясь, произнес он. Надо же, какое вопиющее отсутствие патриотизма!

- Прошу вас, Херри. Я так об этом мечтала... И потом, у меня для вас новости о "Всадниках", - мелкий шантаж тоже не помешает.

- Новости?

- Да. Но сначала Амстердам.

Херри-бой клюнул на мою примитивную уловку.

- Хорошо, - сказал он. - Four hours... Четырех часов хватит? Учтите, мы должны успеть в Харлинген до темноты... Вы обязаны это увидеть, Катрин... Вы забудете обо всем.

Я с сожалением посмотрела на Херри-боя: как мало тебе нужно, чтобы забыть обо всем!

...Мы загрузились в огромный подержанный "Форд" Херри-боя. Выглядела машина чудовищно, паршивая овца в стаде, сплошь состоящем из новехоньких "Рено", "Пежо", "Фольксвагенов" и "Ситроенов". Как этот престарелый американец (побитый белый низ и такой же побитый черный верх) оказался в самом центре Европы, я не понимала. На то, чтобы раскочегарить машину и сдвинуть ее с места, ушло добрых десять минут. Все это время "Форд" оглашал окрестности чудовищным воем, прострелами мотора и чиханием.

- Далеко до города? - спросила я.

- Нет. Минут двадцать - двадцать пять.

- А вы полагаете, нас пустят туда... На таком м-м... автомобиле?

Херри-бой посмотрел на меня укоризненно.

...Он оказался совсем неплохим водителем, он даже позволил себе полихачить: мы шли с крейсерской для старика-"Форда" скоростью в шестьдесят километров. "Форд" содрогался всеми своими металлическими частями, и я всерьез опасалась, что до Амстердама мы не доберемся. Нужно побыстрее рассказать Херри-бою о "Всадниках", чтобы хоть чем-то порадовать его перед неизбежной смертью на автобане. В реликтовой машине не было даже ремней безопасности: должно быть, они просто истлели от времени.

- Мы не развалимся по дороге, Херри? - поинтересовалась я после пятнадцати минут сумасшедшей гонки.

- Что вы, Катрин, - успокоил меня Херри. - Я езжу на нем уже пятнадцать лет, и до сих пор ничего не случалось.

- Тогда конелно... Говорят, в Амстердаме есть музей секса, - сведения о музее я тоже почерпнула из путеводителя. - Это правда?

Херри сбросил скорость с шестидесяти до сорока и укоризненно посмотрел на меня.

- Вас это интересует, Катрин?

< Назад | Дальше >