Вильям X. Ходжсон "Пираты-призраки"

- Да, - сказал он. - Ведь Старик, кажется, беседовал с тобой утром, а?

- Да, - признал я. - Разговор шел именно об этом.

- Вот видите! - сказал Квойн. - Я был прав!

В эту секунду в дверном проеме кубрика появился один из матросов второй вахты и прокричал:

- Всем наверх - убавлять паруса!

И в то же мгновение над палубой пронзительно зазвучал свисток второго помощника.

Пламмер встал и, потянувшись за своей фуражкой, произнес:

- Ладно, сдается мне, что начальство, и правда, решило взяться за ум.

Мы вышли на палубу.

Стоял полный штиль, и тем не менее мы спустили и закрепили на реях все тримбом-брамселя и брамсели. Потом мы спустили грот и фок. Прямая бизань уже была спущена.

Мы занимались фоком, когда солнце начало закатываться за горизонт. Мы привязали к рею свой край паруса, и я ждал примерно с минуту, пока остальные управятся со своей частью работы. Я смотрел, как садится солнце, и вдруг увидел нечто такое, на что в иных обстоятельствах не обратил бы ни малейшего внимания. Солнце нырнуло почти наполовину за горизонт и выглядело огромным малиновым куполом. Неожиданно над поверхностью моря вдали справа по курсу появилось небольшое облачко тумана. Оно затянуло его тонкой пеленой дыма. Этот туман или дымка быстро сгущался, но в то же время рвался на отдельные клубы весьма странной формы, так что красный свет солнца проникал между ними темнокрасным заревом. Затем на моих глазах загадочная пелена стянулась в одно место и поднялась к небу, принимая форму трех крепостных башен. Башни приобрели более строгие очертания, под ними начал проступать какой-то удлиненный профиль. Все четче и четче вырисовывались отдельные детали, и в следующий момент я вдруг увидел, что клубы тумана превратились в огромный корабль. Причем корабль не просто был - он еще и двигался. Поначалу он стоял боком к солнцу, теперь же начал разворачиваться. Форштевень выдвинулся в нашу сторону медленно и величественно, три мачты вытянулись по одной прямой. Корабль направлялся прямо на нас. Он увеличивался в размерах, но, с другой стороны, терял четкость линий. За его кормой солнце почти полностью закатилось за горизонт, осталась лишь тонкая полоска. Затем в сгущающихся сумерках корабль как будто погрузился обратно в океан. Солнце исчезло в море, и то видение, которое я наблюдал, слилось, потерялось в однообразно серой краске наступающей ночи.

До моего слуха донесся крик - это был голос второго помощника, который находился на мачте вместе с нами:

- Эй, Джессоп, пора! Пошли быстрей! Пошли быстрей!

Я огляделся и увидел, что почти все матросы уже покинули рей.

- Слушаюсь, сэр, - пробормотал я, перебрался по лееру к мачте и спустился на палубу. На меня снова накатил страх.

Чуть позже на юте пробили восемь склянок, и после общей переклички я отправился на корму сменить штурвального. Первое время, пока я стоял за штурвалом, мой мозг, казалось, отключился и был не способен воспринимать окружающее, но вскоре это ощущение прошло, и я обратил внимание на мертвое спокойствие, воцарившееся на море. Не чувствовалось ни малейшего ветерка, и даже никогда не смолкающий скрип оснастки как будто замирал временами.

Штурвальному при такой погоде делать было абсолютно нечего. Я мог бы запросто сидеть в кубрике и курить свою трубку. Внизу на главной палубе мерцали фонари, подвешенные на перекладины вант на фок- и гротмачтах. Их стекла были затемнены, чтобы не слепить глаза офицеру и вахтенным на юте.

Воцарилась ночь. Было очень темно и тихо, но я едва воспринимал окружающее. Теперь, когда мой мозг снова заработал, он был занят главным образом тем загадочным, огромным миражем, что поднялся на моих глазах из моря.

Я продолжал пристально вглядываться в темноту и с замиранием сердца ждал нового появления загадочного корабля. Меня не покидало острое предчувствие того, что в любую минуту может случиться нечто ужасное.

Однако пробили две склянки, а все оставалось на удивление спокойным, во всяком случае так мне казалось. Должен сказать, что кроме этого загадочного туманного видения мне все время вспоминались те четыре черных призрака, лежащих в глубине моря под нашим левым бортом. Каждый раз, когда я вспоминал о них, я переполнялся благодарностью к тем, кто развесил фонари на главной палубе. Меня удивляло, почему ни одной лампы не было на вантах бизани. Я весьма сожалел, что никто не подумал об этом, и собирался обязательно сказать об этом второму помощнику, как только он снова появится на корме. В тот момент он находился в передней части юта. Он стоял, облокотившись на поручни, и, насколько я мог судить, заметно нервничал. Уже три раза он спускался на главную палубу и прохаживался по ней, заглядывая во все углы. Он точно искал чего-то.

Неожиданно для меня вахтенный на рынде отбил три склянки, и с бака ему ответил носовой колокол. Мне показалось, что удары прозвучали прямо у меня под ухом. В воздухе было что-то необъяснимо странное в ту ночь. Затем, сразу после того как второй помощник откликнулся на крик впередсмотрящего: "Полный порядок на борту!" - с правой стороны грот-мачты донеслось стрекотание блоков и тарахтящий шум разматывающихся снастей. Одновременно раздался пронзительный скрип бейфута наверху мачты, и я понял, что кто-то отсоединил фалы топселя. Послышался звук рвущихся снастей, шипящий свист, а затем последовал удар - это рухнул на палубу рей.

Второй помощник прокричал что-то неразборчивое и бросился к трапу. С главной палубы донесся топот бегущих ног и голоса вахтенных. Потом я услышал голос капитана:

- Принесите еще фонарей! Больше фонарей! - закричал он и громко выругался.

Последовала общая сумятица, продлившаяся с минуту, затем послышалось металлическое щелканье собачки на шестерне, и по этому звуку я понял, что матросы накручивают фалы на кабестан. Отдельные слова долетали до моего слуха. Раздавался голос Старика, он, похоже, спрашивал у кого-то:

- ...а вся эта вода?

- Понятия не имею, - раздался в ответ голос второго помощника.

Какое-то время ночь была наполнена звуком щелкающих собачек на кабестане, скрипящего бейфута и гулкой дрожью канатов. Затем снова раздался голос второго помощника, доложившего:

- Похоже, все в порядке, сэр.

Я не успел расслышать ответ капитана, поскольку в то мгновение мне в спину дохнуло каким-то ледяным дыханием. Я резко повернулся и увидел нечто выглядывающее из-за гакаборта. Свет фонаря, висевшего над компасом, отражался в двух стеклянных глазах, поблескивающих жутким тигриным блеском. Но, кроме глаз, я ничего более рассмотреть не мог. Я оцепенел от ужаса. Глаза горели в нескольких шагах от меня. Собрав остатки мужества, я бросился к компасу, и схватил фонарь, и, мгновенно развернувшись, направил его луч на незваного гостя. Эта тварь - или как ее еще назвать? - почти перелезла через поручни, но теперь, остановленная светом, с какой-то змеиной гибкостью отпрянула назад. Она скользнула обратно за борт, в морс, и исчезла из виду. В моем сознании остались два злобных глаза и влажный блеск некоего бесформенного тела. Еще секунду я стоял, потрясенный увиденным, а затем, сорвавшись с места, понесся что было сил к спуску с юта. Я спрыгнул с трапа, при приземлении потерял равновесие и грохнулся задом о палубу. В левой руке я по-прежнему сжимал фонарь. Мое появление, сопровождаемое диким воплем, который я издал при падении, весьма напугало находящихся рядом с кабестаном матросов, и несколько человек даже обратились в бегство. Потом, конечно, они разобрались, в чем дело.

Откуда-то с носа прибежали капитан и второй помощник.

- Какого черта? - прокричал второй помощник, остановившись передо мной. - Что происходит, почему ты не у штурвала?

Он буквально пожирал меня глазами. Я поднялся и попытался ответить ему, но потрясение мое было слишком велико.

- Я... Там... Там... - Это все, что я смог выдавить из себя.

- Проклятье! - закричал зло второй помощник. - Марш к штурвалу!

Я не сдвинулся с места.

- Ты слышал или нет, черт тебя подери! - орал второй помощник.

- Слышал, сэр, но... - начал я.

- Марш на ют, Джессоп! - приказал он.

Что мне еще оставалось делать? Я пошел, решив для себя, что объясню ему все, как только представится возможность. Наверху трапа я остановился. Я не собирался возвращаться к штурвалу в одиночку. Снизу донесся голос капитана - он расспрашивал своего помощника об инциденте.

Второй помощник ответил не сразу. Прежде он повернулся к матросам, которые явно не торопились расходиться, и довольно резко произнес:

- Все свободны, ребята!

Я слышал, как вахтенные двинулись на бак. Они негромко переговаривались между собой. И только когда матросы ушли, второй помощник ответил на вопрос капитана. Он не мог знать, что я находился совсем рядом и слышу их разговор.

- Это Джессоп. Похоже, он опять что-то увидел. Но команда не должна знать ничего об этом - все и так уже изрядно перепуганы.

- Верно, - послышался голос капитана.

Они поднялись по трапу, и я отбежал на несколько шагов.

- А здесь почему нет фонарей, мистер Тулипсон? - спросил удивленно капитан.

- Я думал, что здесь они не потребуются, - ответил второй помощник. Затем он добавил что-то об экономии керосина.

- Повесьте, - решительно сказал Старик.

- Будет исполнено, - ответил помощник и крикнул вахтенному на рынде принести на ют пару ламп.

Затем они оба перешли на корму, где и наткнулись на меня, стоявшего под застекленным люком.

- Что ты тут делаешь, почему не на штурвале? - строго спросил меня Старик.

К тому времени я немного пришел в себя.

< Назад | Дальше >