Разделы сайта
Реклама
Здесь могла быть ваша реклама
Статистика
Орсон Скотт Кард "Сказание о Мастере Элвине"
Сказителю не хотелось беспокоить Такумсе. Более того, он догадывался, что сейчас Такумсе не особенно жаждет вступать в какие-нибудь разговоры с бледнолицым. Однако странник ощутил, как внутри него возникает видение. Не то видение, которое обычно является пророкам, и не то, которое видишь, заглядывая внутрь себя. Видение Сказителя обычно выражалось словами, и он не мог сказать, в чем его суть, пока не услышит собственный голос. Однако даже сейчас он понимал, что никакой он не пророк. Его видения не изменяли мир, они всего лишь описывали, _толковали_ его. Впрочем, он ни минуты не колебался, стоит записывать свое видение или нет. Оно явилось, и он должен был занести его в книгу. Но поскольку в этом месте он писать не мог, ему ничего не оставалось делать, кроме как начать декламировать суть видения вслух.
И Сказитель заговорил, составляя из слов рифмы, потому что настоящее видение может быть выражено только в поэзии. Сначала он ничего не понимал, он не мог даже определить, чей ужасный свет ослепил его - Господа или Сатаны. Но слова катились вперед, и он знал, что кто бы это ни был, кто бы ни принес в этот мир страшную бойню, он заслуживает гнева Сказителя. Поэтому он не особенно заботился о том, чтобы подбирать выражения некультурнее.
В конце концов слова превратились в сплошной поток, Сказитель даже передохнуть не мог, чтобы не прервать стройные ряды рифм. Голос его становился все громче и громче; слова вылетали из его рта и разбивались о плотную стену окружающего воздуха, как будто сам Господь услышал его и обозлился на сии яростные речи:
Когда разразился я вызовом гневным,
Дрожь овладела светилом полдневным,
А луна, в отдален и и тлевшая, сразу,
Как снег побелев, получила проказу.
На душу людскую накинулись вдруг
И горе, и голод, и скорбь, и недуг.
На пути моем Бог пламенеет яро,
И солнце вовсю раскалилось от жара,
Что стрелы мыслей и разума лук, -
Оружье мое! - излучают вокруг.
Тетива - огниста, колчан мой злат!
Впереди выступают отец мой и брат.
[Уильям Блейк, "Грозный Лос"]
- Остановись! - перебил его голос Такумсе.
Сказитель замер с открытым ртом. Изнутри рвались новые слова, страдания ждали своей очереди, чтобы излиться из него. Но Такумсе нельзя было ослушаться.
- Все кончено, - сказал Такумсе.
- Все погибли? - прошептал Сказитель.
- Я не способен видеть отсюда жизнь, - объяснил Такумсе. - Я могу ощущать лишь смерть - мир разрывается, как старые, ветхие лоскуты. И его уже не залатать. - Отчаяние сменила холодная ненависть. - Но его еще можно очистить.
- Если б я мог предотвратить это, Такумсе...
- Да, Сказитель, ты хороший человек. Среди твоего народа много хороших и честных людей. К примеру, Армор Уивер. Если бы все бледнолицые были похожи на вас, если б все они стремились познать эту землю, между нами не случилось бы войны.
- Но между тобой и мной нет войны.
- Можешь ли ты изменить цвет своей кожи? Могу ли я изменить свой цвет?
- Дело не в цвете нашей кожи, дело в наших сердцах...
- Когда на одной стороне поля выстроятся краснокожие, а на другой бледнолицые, где ты встанешь?
- Посредине, и буду молить обе стороны не...
- Ты встанешь со своим народом, а я - со своим.
Сказитель не мог с ним спорить. Может быть, у него достало бы мужества отвергнуть подобный выбор. А может, и нет.
- Упаси нас Господи от подобного исхода.
- Это уже произошло, Сказитель, - грустно промолвил Такумсе. - С сегодняшнего дня никто не сможет помешать мне собрать армию краснокожих.
Сказитель не успел толком обдумать ответ, слова сами сорвались с его языка:
Copyright © 2009, Библиотека фэнтези